Василий Шульгин - Последний очевидец
Тогда они попросили тысячу, и, как говорил мне Александр Иванович, этой тысячью и объяснялись наши первоначальные успехи. Но так как противник значительно превосходил нас в вооружении, то надолго, конечно, этих снарядов хватить не могло.
* * *Более подробно о причине недостачи снарядов в начале войны я узнал от управляющего департаментом промышленности Министерства торговли и промышленности, статского советника Владимира Петровича Литвинова-Фалинского. Великий князь Николай Николаевич питал к нему особое доверие. С осени 1915 года я работал вместе с Владимиром Петровичем в Особом совещании по обороне. Однажды после заседания он сказал мне: «Знаете что? Я бы хотел вам кое-что рассказать, чтобы вы знали и запомнили это».
Мы прошли в какое-то кафе, сейчас не помню какое, и вот что он мне рассказал:
— В феврале 1915 года я получил от Великого князя Николая Николаевича телеграмму с просьбой немедленно выехать к нему в Ставку, находившуюся тогда в Могилеве на Днепре. По прибытии я застал Великого князя в смятении. Он сказал мне: «Я нахожусь в большом затруднении. Вот, посмотрите».
Верховный главнокомандующий развернул передо мною огромную ведомость, занявшую весь стол, и продолжал: «Здесь показано, что в таком-то месяце я должен получать столько-то снарядов, а в таком столько-то. Расписано на целый год. На бумаге все хорошо, а на самом деле никаких снарядов я не получаю. Скажу вам откровенно, в этих расчетах я ничего не понимаю. Приказал подать объяснительную записку. Ну, написали, но я опять ничего не понял. Понял лишь следующее: они или сами ничего не знают, или нагло врут, обманывают.
Вам я верю. Возьмите, пожалуйста, все эти материалы, ведомость с их объяснениями, и разберитесь, в чем дело».
Я исполнил приказание и просидел над этими данными целую неделю. Затем явился опять к Великому князю и сказал ему: «Ваше императорское высочество, я должен огорчить вас. Эти снаряды не будут получены в срок».
Затем объяснил в чем дело. Как только началась война, Сухомлинов заключил договоры с американскими промышленниками. В них указывалось, что американские заводы будут поставлять столько-то снарядов в такие-то месяцы, то есть именно так, как было предусмотрено в ведомости. Но это обещание они выполнить никак не могли. Почему? Потому, что калибры русских и американских снарядов различные. Следовательно, для того чтобы американские заводы могли изготовить русские снаряды, на них необходимо было переделать станки. При условии великой спешки это никак не могло быть выполнено в указанные сроки. Поэтому-то снаряды не будут поступать, как расписано в ведомости, а поступят значительно позже.
Вот что рассказал мне однажды вечером в кафе Владимир Петрович. Добавлю от себя, что так оно и было. Американские снаряды начали поступать во Владивосток с огромным запозданием и в таком количестве, что запрудили поездами весь Великий Сибирский путь.
Естественно возникает вопрос: каким образом военный министр мог заключить такой явно несбыточный договор? Тяжесть этого легкомыслия, если только можно назвать это легкомыслием, усугублялась тем, что одновременно с заключением договора Сухомлинов предоставил американцам огромный аванс в золоте. Благодаря этому, если бы мы стали нажимать на американских промышленников с целью ускорения поставки снарядов, мы добились бы только того, что они разорвали бы договор, ибо золотой аванс с лихвой покрывал все их расходы.
* * *Когда в октябре 1914 года я находился на фронте, то в числе других членов Государственной Думы был приглашен в Ставку главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерала Николая Иудовича Иванова, находившегося в Бердичеве. Когда снаряды стали быстро иссякать, генерал Иванов еще в сентябре отправил телеграмму, а затем обширную докладную записку военному министру. Николай Иудович лично рассказал мне об этом и показал копию записки. Он говорил в ней: «Мои победы стоят огромного количества снарядов. Поэтому, одновременно с движением вперед, я готовлю мосты на Днепре для отступления, которое непременно будет, если не сделают и не дадут снарядов…»
Между прочим, когда Сухомлинов узнал об этом, то записал в своем дневнике по адресу генерала Иванова: «…В Риме открылась вакансия папы, — вот хороший кандидат».
А 13 октября генерал Иванов писал уже начальнику штаба Верховного главнокомандующего Н. Н. Янушкевичу: «Источники пополнения боевых припасов артиллерии иссякли совершенно. При отсутствии пополнения придется прекратить бой и выводить войска в самых тяжелых условиях».
Но чего же требовал от Сухомлинова генерал Иванов в своей докладной записке? Он требовал поставить на ноги всю промышленность, чтобы все русские заводы, и казенные, и частные, работали на армию. Однако, проявив большое предвидение в военных делах на фронте, этот генерал все же ошибался. Дело в том, что частная русская промышленность была очень слабая. При полной ее мобилизации она могла оказать лишь небольшую помощь.
Когда это было сделано и частным заводам поручили готовить снаряды, то с самим корпусом снаряда они кое-как еще справлялись, но что касалось самого важного, то есть головки с довольно сложным механизмом, регулирующим полет, то вся частная промышленность могла давать только три с половиной процента того, что изготовляли казенные заводы Главного артиллерийского управления. Вопрос, следовательно, состоял не в том, чтобы военизировать частную промышленность, а в том, чтобы развернуть работу Главного артиллерийского управления до предела. Этого нельзя было сделать при Сухомлинове, но это было сделано после его низложения, когда военным министром с 13 июня 1915 года стал его помощник и заклятый враг, но человек умный, вдумчивый и большой дипломат, генерал от инфантерии Алексей Андреевич Поливанов.
При нем во главе Главного артиллерийского управления был поставлен талантливый генерал Алексей Алексеевич Маниковский, в руках которого казенные заводы, да и частные, как, например, отобранный у владельцев огромный Путиловский завод, стали делать чудеса, полностью обеспечив снарядами к зиме 1916 года всю армию, но… Это было уже поздно. Великое отступление свершилось. Неприятелю было отдано двадцать губерний.
Ужасный счет, по которому каждый выведенный из строя противник обходился нам ценою гибели двух солдат, показывал, как щедро расходовалось русское пушечное мясо. Один этот счет — приговор правительству и его военному министру. Приговор в настоящем и прошлом. Приговор нам всем… Всему правящему и неправящему классу, всей интеллигенции, которая жила беспечно, не обращая внимания на то, как безнадежно, в смысле материальной культуры, Россия отстала от соседей.
