Николай Андреев - Трагические судьбы
Здравомыслящие чеченцы уже тогда почувствовали угрозу: Дудаев может принести несчастье Чечне. Аслаханов вспоминает: «После того как в 91-м начались митинги, я встречался с Дудаевым, и у нас состоялся откровенный разговор. Я говорю: «Джохар, пойми правильно, одно дело, ты — генерал, построил солдат — равняйсь, смирно, шагом марш. Люди понимают, что это присяга и приказ надо четко выполнять. А совсем другое дело, республика, притом — самая нищая, самая обездоленная и самая коррумпированная, здесь голыми приказами ты не сумеешь править. Народ тебя просто не поймет». Мы тогда много с ним говорили, что самая важная задача — убрать коррумпированных чиновников, провести нормальные демократические выборы, чтобы к власти пришли профессионалы, не связанные с мафией, которые поднимут республику из экономического хаоса. О выходе из состава Российской федерации речи не возникало.
Дудаев согласился со мной. Мы тогда дали слово, что республику должен возглавить производственник, профессионал, а мы, военные, должны заниматься своим делом — поддерживать порядок. Так мы договорились, слово дали, поклялись. И, клянусь господом Богом, я поверил во все, что говорили. А потом — трагические события, вы знаете, как они разворачивались. Знаете, как выборы происходили, я на них не присутствовал, но абсолютно все заявляли: данные выборов были подтасованы, сфальсифицированы, Дудаев незаконно стал президентом».
Выборы президента Чечни произойдут в ноябре 1991 года, мы их не обойдем, но прежде о том, какие события случились до них.
Под музыку «Лебединого озера» генерал требует распустить Верховный совет Чечено-ИнгушетииДудаев скорее всего тихо и незаметно сошел бы с политической арены, если бы не потрясения августа 1991-го. Они многое перевернули в державе, и среди прочего мощно утвердили на вершине власти Ельцина. Генерал мгновенно — 19 августа в 12 часов дня — и беспрекословно осудил ГКЧП. В Грозном мгновенно собрался огромный митинг в поддержку Ельцина и парламента России. Над головами развивались зеленые стяги. Группа митингующих ворвалась в здание телевидения, заставила прервать трансляцию «Лебединого озера» и предоставить слово Джохару Дудаеву. Генерал потребовал распустить Верховный совет республики, принять новую конституцию и провести выборы.
На другой день было блокировано здание Министерства внутренних дел. Сладким объектом для штурма стало здание КГБ, туда ринулись старички: каждый хотел уничтожить папку со своими донесениями. «Больше сети внештатных агентов КГБ, чем у нас в Чечне, нигде не было, — рассказывает сведущий чеченец. — Каждый третий — стукач». К ночи захватили здание Верховного Совета и правительства. Милиция, позевывая, наблюдала демократию в действии. Позже Дудаев изобразит в интервью «Огоньку» как героически проявил он себя в те часы: более 50 милиционеров и кагэбэшников ворвались в штаб Общенационального конгресса, произошел рукопашный бой, семь-восемь дудаевских ребят раскидали нападавших, сторонники путчистов убедились, что Дудаев будет стоять насмерть, и бежали, бросая оружия, некоторые при этом наложили в штаны. Правда, больше он этот свой рассказ не повторял — из скромности, наверное, чтобы не подумали, что бахвалится.
Впрочем, в личном мужестве Дудаеву не откажешь. Когда он командовал полком в Иркутске, был случай: сбежал солдат-первогодок. С автоматом. Рожок — полный патронов. Группа захвата обыскалась, прежде чем обнаружили беглеца на аэродроме. Сдаваться он не собирался. Как его брать — непонятно. Все боялись идти вперед — шкура своя дорога. Сообщили Дудаеву, он мгновенно подскочил на «газике». Ему доложили обстановку, и вот он уже, не говоря ни слова, идет прямо на дезертира. До того остается 30 метров, 20, 15. Когда расстояние сократилось до 10, все услышали, как боец передернул затвор автомата: «Не подходи, гад. Стрелять буду». Дудаев невозмутимо идет прямо на него. Нервы у несчастного сдают, он швыряет автомат в снег, поднимает руки.
Дудаев был не так прост, как многим представлялось. Он, например, во время августовских событий «раскрыл» подлый замысел путчистов — те, оказывается, планировали вновь провести массовую депортацию чеченцев. В республике находилась масса транспортных средств — 500 грузовых автомашин. Их прислали из других регионов страны для помощи в уборке урожая — тогда это было обычной практикой: срывать людей, технику и бросать их на помощь селянам. Грузовые машины на уборку направляли и в другие регионы, например в Краснодарский край 2000 грузовиков. Но только умный генерал разгадал коварный замысел: это гэкачеписты направили транспортные средства, чтобы покидать в них весь чеченский народ и, как в трагическом 1944 году, увезти в Казахстан, выкинуть среди степи. Дудаев приказал вывести машины из строя — пробить радиаторы, что и было с радостью исполнено молодежью. А зерно осталось в поле — нечем вывозить… Тут генерал явно перестарался, потому что не было информирован: путчисты акцию по захвату власти в стране спланировали настолько бездарно, что не предусмотрели даже такой элементарной вещи, как изоляция Ельцина. А уж о том, чтобы депортировать миллион чеченцев…
Земля ходит под ногами — для Дудаева это стало наваждениемВообще те, кто впервые видел генерала, не могли не отметить странности в его поведении. Рассказывает журналист «Известий» Ирина Дементьева: «Осенью 1991 года, в одном из бесхозных кабинетов затоптанного здания бывшего горкома партии, поступившего в собственность Общенационального конгресса, я набрела на комнату, где даже не за столом, а как-то сбоку, как посторонний, нахохлившись, сидел небольшой желтолицый человек в меховой жилетке поверх хаки. Не сразу узнав в нем генерала Дудаева, я о чем-то спросила, и он с вежливой, но какой-то вымученной улыбкой переадресовал меня к своему заместителю — Юсупу Сосланбекову, который как раз усаживался в центре длинного стола для заседаний, чтобы начать переговоры с прибывшей российской делегацией. С прессой управлялся другой молодой человек, похожий на выпускника МГИМО, — Мовлади Удугов.
В тот же день мы, трое журналистов — Яромир Штеттина, Дана — фамилии не помню, тоже из Чехословакии, — и я, имели возможность даже ужинать с будущим президентом. Он был худ, задерган, и заметно было, что мало спал. К столу его звала, заходя в круглый залец на втором этаже, полная повариха-ингушка: «Джохар, кушать будешь?» Джохар любезно пригласил и нас.
Во время разговора он вдруг замолчал и после паузы спросил у меня, чувствую ли я, как под ногами ходит пол. Я ответила, что, вероятно, близко проехала тяжелая машина. Дудаев недоверчиво покачал головой. Через несколько минут он опять строго спросил меня: «Ну, теперь-то вы чувствуете, как шатается пол? Так я и думал, это — землетрясение». Похоже, он намекал на устроенное кем-то искусственное землетрясение, и, несколько встревожившись, я решительно сказала, что ничего такого не чувствую. В тот же день своей навязчивой идеей о землетрясении генерал поделился со Штеттиной. Мы вместе решили этой темы не касаться — человек, видимо, переутомился.
