Валентина Мирошникова - 100 знаменитых судебных процессов
Что же касается 36-летнего представителя торговой фирмы Хейнца Кристиана Польмана, то он пришел в полицей-президиум по собственной инициативе, утром 2 ноября. Мужчина утверждал, что узнал об убийстве знакомой из газет и счел своим долгом явиться к следователю.
Польман познакомился с Белокурой Розмари за год с лишним до трагедии, прекрасно знал, чем занимается его приятельница, и часто заезжал к ней — пообщаться. Хейнц не был любовником куртизанки — как гомосексуалист он женщинами не интересовался, — однако дружеские отношения с представительницей древнейшей профессии поддерживал охотно. Польман подтвердил, что явился к Нитрибитт в самый разгар ее скандала с прислугой. Собственно, приехать его просила сама Розмари: еще за пару дней до того она позвонила Хейнцу и сказала, что ей необходимо срочно с ним переговорить, поскольку. она опасается за свою жизнь! Когда Эрна ушла, Розмари предложила гостю выпить виски. Польман сказал, что это было случаем из ряда вон выходящим: его приятельница была патологически скупа, и раньше ему приходилось выпрашивать у нее каждый глоток спиртного. Но рассказать о своих страхах женщина не успела, поскольку ей позвонил один из клиентов, крупный фабрикант Вельдман, и предупредил, что сейчас приедет. Спустя 10 минут он действительно позвонил в дверь, и Хейнцу пришлось спешно ретироваться на кухню: Рози строго придерживалась принципа сохранения тайны клиента. Хозяйка квартиры, делая вид, будто отдает распоряжения прислуге, крикнула, чтобы она захлопнула дверь. Польман получил возможность тихонько выскользнуть на лестницу, а фабрикант посчитал, что это ушла домработница. На следующий день Хейнц не смог снова зайти к приятельнице, поскольку вылетел в Гамбург рейсом в 6.30. Вернулся он во Франкфурт только 1 ноября в 22.10.
После ухода Польмана директор уголовной полиции отдал приказ прекратить разработку всех иных версий и заняться ушедшим. Брейтер удивился, а Кальк лишь пожал плечами: разве мало изобличить гомосексуалиста в убийстве? Обер-комиссар предупредил: если с Польманом полицию постигнет неудача, все остальные следы к тому моменту успеют «остыть». Но Кальк, уходя, лишь бросил: действовать, как приказано, и прессе покуда ничего не сообщать. Брейтер пришел в ярость, поскольку такое неоправданно одностороннее следствие сразу бросалось в глаза и наводило на нехорошие мысли.
Заместитель Мёршеля все же не удержался от пары намеков знакомым газетчикам. В итоге на следующий день все западноевропейские газеты раструбили новость о том, что в квартире Нитрибитт собирались известнейшие люди ФРГ. «Акулы пера» тут же предположили, что Розмари фиксировала свои свидания с высокопоставленными лицами при помощи скрытой в цветочной вазе камеры и встроенного в кровать магнитофона. А особо рьяные вообще превратили убитую куртизанку в коммунистическую шпионку. Тем не менее о клиентах Нитрибитт говорилось в общем, и ни одно имя так и не было названо. Когда же западногерманский иллюстрированный журнал «Квик» решил публиковать материалы о ходе следствия по делу Розмари, пообещав раскрыть его истинную подоплеку, публикации пришлось прекратить, поскольку многие компании, от которых зависели все издания, пригрозили, что не дадут в «Квик» рекламы.
«Клиенты» Белокурой Розмари и впрямь сами являлись в полицию, чтобы рассказать о своих отношениях с покойной и просить о сохранении тайны. Но алиби этих 311 лиц даже не пришлось проверять: нашелся человек, добровольно взявший на себя роль козла отпущения. Хейнц Польман заключил с полицией Франкфурта соглашение. За приличную сумму и в обмен на обещание, что в отношении к нему будет вынесен оправдательный вердикт, Польман согласился отсидеть год в следственной тюрьме и предстать на процессе. Этот ход уголовной полиции был настолько неправдоподобно скандален, что все прочие ляпы следствия, связанные с делом задушенной куртизанки, вообще могли не приниматься в расчет.
12 ноября 1957 года комиссия по расследованию убийства Нитрибитт была распущена, и делом занялся лично Кальк, который назначил своим помощником комиссара Радоя из политического отдела. Три месяца они старательно подводили прессу к тому, что преступником окажется Польман. Хейнца арестовали 5 февраля 1958 года, сообщив, что перед убийством Нитрибитт тот находился в стесненном материальном положении, а потом у него неизвестно откуда появилось 20 000 марок, происхождение которых Польман объяснить не смог. Вероятно, это была похищенная им из квартиры куртизанки сумма, отложенная женщиной на покупку кольца. Кстати, оказалось, что этот гомосексуалист ранее 10 раз привлекался к суду за мошенничество и мелкие кражи. Нашлись свидетели, якобы видевшие Хейнца в то время, когда было совершено убийство, возле дома Розмари. Губа у арестованного оказалась расцарапанной, он был возбужден и поспешил скрыться. Промелькнуло сообщение и о брюках Польмана, на которых нашли следы крови. К тому же на месте преступления следствие обнаружило отпечатки пальцев задержанного.
Польман, понятно, вины за собой не признал и вообще отказался давать показания до начала судебного процесса. Спустя 11 месяцев он был освобожден из-под стражи ввиду «недостаточно обоснованной мотивировки обвинения». Интересно, что судья тут же поспешил указать: по прошествии столь долгого времени убийство Нитрибитт вообще вряд ли удастся раскрыть. То есть Польман помог следствию затянуть поиски преступника настолько, что все следы настоящего убийцы безнадежно затерялись.
В тот же день Хейнц вылетел в Гамбург, где встретился с адвокатом Мюллером. Тот передал прибывшему солидную сумму за молчание на предварительном следствии. По некоторым данным, деньги были получены от семьи особо влиятельного лица, замешанного в скандале.
Процесс, который превратился скорее в комедию на тему юриспруденции, начался 19 июня 1960 года. Подсудимый вел себя вальяжно-развязно и явно был уверен в том, что ему ничего не грозит. И действительно, на суде всплыли все нестыковки следствия и оплошности полиции, которые продемонстрировали: Польман вряд ли имеет к убийству Белокурой Розмари хоть какое-то отношение. Что же касается 250 000 марок, неизвестно откуда взявшихся у подсудимого, то прокурор Зоммер указал: данная сумма получена Польманом в обмен на молчание «от людей, возможно причастных к убийству». То же под присягой подтвердил адвокат Мюллер, через чьи руки, собственно, эти деньги и прошли. Назвать же имена своих доверителей юрист отказался, напомнив собравшимся о профессиональной тайне.
Итак, 12 июля 1960 года разыгранный франкфуртской Фемидой спектакль закончился. Польмана, спасшего представителей высших кругов ФРГ от позора, оправдали за недостаточностью улик. Расходы по процессу были отнесены за счет государственной казны.
Кровавая тайна дома на Риллингтон-Плейс, 10
Дело Джона Кристи получило свое название по имени одного из самых известных серийных убийц Великобритании. В народе говорят, что все тайное рано или поздно становится явным. Следы чудовищных преступлений Джона Кристи могли оставаться незамеченными долгие годы. Но в привычное течение жизни вмешался его величество случай.
24 марта 1953 года англичанин Бересфорд Браун, хозяин дома на Риллингтон-Плейс, 10, расположенного в районе НоттингХилла Западного Лондона, решил повесить на кухне кронштейн под радиоприемник. Простукивая стены, он случайно обратил внимание на то, что стена напротив кухонной двери издает необычный звук. Браун сразу же сообразил, что под обоями находится лист фанеры. Зная, что за этой стеной расположена лестница черного хода, он решил, что фанера закрывает потайной выход. Заинтригованый своим открытием, хозяин дома сорвал обои и убрал лист фанеры. Он очень удивился, увидев вмурованный в стену платяной шкаф. Его правая стенка и крышка от времени рассохлись и разошлись, образовав широкую щель. Вооружившись ручным фонариком, Браун заглянул туда и увидел голую человеческую спину. Испугавшись, хозяин сразу же вызвал полицию.
Позднее он объяснил следователю, что купил этот дом в середине марта, а его прежний владелец, Джон Кристи, попросил дать ему еще неделю для вывоза оставшегося имущества и покинул дом 21 марта 1953 года. Куда уехал бывший владелец, Браун не знал.
Старший инспектор Мюррей, который взялся за расследование этого преступления, в качестве судмедэксперта пригласил одного из самых опытных английских патологоанатомов того времени Френсиса Кемпса. До его прибытия труп в шкафу оставался нетронутым. Найденное тело принадлежало женщине, оно было частично обнажено. Из одежды на нем остались пояс с чулками, бюстгальтер, пуловер и жакет, которые убийца закинул на голову жертвы таким образом, чтобы можно было без труда обнажить грудь. Кроме этого в шкафу были найдены еще два женских трупа, завернутые в одеяло.
