Моисей Кроль - Страницы моей жизни
Вот эти переговоры проводились как раз в тот день, когда совещание должно было принять проект Булыгина и решить вопрос о евреях. Часов в шесть вечера Коковцев позвонил Слиозбергу и сообщил ему, что совещание, с согласия царя, решило подарить евреям равные со всеми гражданами права. Это была большая радость, нас миновало глубокое унижение.
Остается только добавить к этой истории с визитами к министрам одну деталь, о которой Слиозберг не упоминает в своих записях. Он, наверно, об этом факте забыл. Уже после того как закон Булыгина о Государственной думе был провозглашен, в наши руки попал секретный меморандум, в котором заключалось объяснение причины, почему правительство нашло нужным пойти навстречу всем слоям русского народа и выработать проект созыва народных представителей, которые будут принимать участие в государственных делах. В этом меморандуме было ясно сказано, что надо подарить евреям право голоса, чтобы их успокоить. Гонения и бесправие, от которых евреи страдают в России, вызывают большое недовольство у еврейской молодежи и гонят и гонят их в ряды революционеров. В последний год революционные настроения среди еврейской молодежи особенно увеличились. Отнять у евреев право голоса значило углубить эти настроения и создать опасное положение неожиданных революционных выступлений. Дать евреям права значило внести успокоение в еврейских городах и местечках. Приблизительно так объяснял меморандум тот факт, что несмотря на антисемитские чувства правительство решило дать евреям эту льготу – важные политические права.
Глава 30. Манифест 17 октября 1905 года. Второй съезд «Союза союзов». Кампания митингов в петербургских высших учебных заведениях. Как началась всеобщая забастовка.
Шестого августа 1905 года был опубликован так называемый Булыгинский закон о Государственной думе. Он был принят всей русской передовой общественностью с большим возмущением. Этот закон был как будто ответом на требование всей России ввести участие народа в государственном управлении. На самом деле, это была злая пародия на участие народных масс. Правительство как будто нарочно дразнило русский народ: хотите Учредительное собрание – вот вам Дума булыгинской кухни. Дума должна была быть «совещательным учреждением», а депутаты должны быть хорошо подобранными администрацией.
Вот это был царский ответ на большие надежды взволнованного русского народа, который из-за крушения на Дальнем Востоке был возмущен и рвался к новой свободной жизни.
Понятно, что булыгинская Дума вызвала огромный протест у всей передовой части населения и волна неудовольствия и революционных настроений еще больше усилилась.
«Союз союзов» сразу постановил организовать новый съезд, который должен был принять определенную установку в ново-создавшейся ситуации и наметить дальнейшую тактику. Съезд состоялся 15 августа в Териоки [17], в Финляндии.
Как ни горько было разочарование после булыгинского закона, все же настроение у интеллигенции и у рабочих масс было бодрое и воинственное, и это очень чувствовалось на съезде «Союза союзов». Без длинных речей было принято постановление бойкотировать булыгинскую Думу, продолжать борьбу за настоящий парламент и энергично требовать созыва Учредительного собрания.
Я уже сказал, что мы собрались в Териоки. Там мы чувствовали себя свободно и уверенно, потому что Финляндия была тогда независимым государством, русской полиции и жандармов не могло быть. Заседания происходили у одного адвоката, Лапина, который пригласил нас на свою дачу. Дом имел большую веранду, где было достаточно места для наших заседаний. Была чудная погода, дни стояли солнечные, небо было голубое, воздух чистый, полный лесных запахов, и на душе было легко и весело, как будто мы победили во всем. Мы и в самом деле верили, что победа наша уже близка.
Представители социал-демократов и социалистов-революционеров говорили ясно и остро, и все шло хорошо. Второй день съезда начался тоже в бодром настроении, но очень скоро два события все испортили.
Первый инцидент вызвали социал-демократ, известный адвокат Соколов и социалист-революционер Левин. Оба развивали мнение, что русские массы и русское передовое общество должны готовиться к вооруженному восстанию, что только вооруженным восстанием можно будет ликвидировать самовластие в России и установить свободную демократию. Это была установка социал-демократической «Искры», которая еще в июле 1905 года начала свою агитацию о необходимости вооруженного восстания. Понятно, что либералы и даже радикальные элементы съезда были против этого воззвания Соколова и Левина и выступили против них и их предложения, чтобы Союз принял эту тактику социалистических партий. Милюков, Лутигин и другие говорили, что лозунг вооруженного восстания – утопия, и вредная утопия. Большинство были против, и поэтому это предложение даже не поставили на голосование, но все чувствовали, что этот острый вопрос о тактике вооруженного восстания может привести союз к распаду, что было бы очень плохо для того момента.
Второй инцидент пришел с улицы. Неожиданно нас посетил комиссар финской полиции и сказал, что губернатор Выборгской губернии считает неудобным, чтобы мы продолжали наши заседания в Териоки, которые расположены слишком близко от Петербурга. Он дал нам понять, что в Выборге нам будет спокойней. Стало ясно, что мы должны перенести наши заседания в Выборг. Настроение уже было серое. Мы в спешке приняли несколько резолюций и уехали не в веселом расположении духа.
Разумеется, может возникнуть вопрос, на чем строили социал-демократы и социалисты-революционеры свои надежды, когда они стали агитировать за необходимость готовиться к вооруженному восстанию. Народные массы были еще далеки от таких настроений, для восстания надо иметь оружие, а оружия не было. И все-таки эта агитация нашла сочувствие у петербургских рабочих и у революционной молодежи. Это психологическое состояние можно объяснить только тогдашним нервным напряжением, царившим в России, которая была охвачена революционным настроениями. Призывая народ к вооруженному восстанию и надеясь, что такое восстание возможно, революционные партии ошибались, но верили в это. Они думали так: в петербургских Гвардейских экипажах все время беспокойно, матросы броненосца «Князь Потемкин-Таврический» восстали, рабочие забастовки происходят во многих городах, и рабочие оказались революционно настроенными, крестьянские волнения разлились почти по всей России. На Дальнем Востоке армия полна ненависти к государству, которое послало их в Маньчжурию на верную смерть. Все это создавало впечатление, что Россия в 1905 году была полна таким настроением, что от малейшей искры все вспыхнет и взорвется: весь царизм, все общество и социальный порядок. Лозунг быть готовым к вооруженному восстанию должен был играть роль этой искры. Дальнейшие события показали, что все это было нереально, и все же революционная агитация к вооруженному восстанию имела огромное влияние на рабочие массы и студенчество в Петербурге.
