Лина Войтоловская - Мемуары и рассказы
Было в их голосах столько спокойной, легкой доброты, что Алексею Ивановичу остро захотелось увидеть их, поговорить с этими незнакомыми, невидимыми людьми.
Порыв легкого ветра донес до него запах горящих шишек, И тот час вспомнилось детство, дача, мать, растапливающая шишками самовар.
«Попить бы сейчас чаю. Крепкого, горячего. Под деревом, за деревянным столом, – почему-то с грустью подумал он. – С теплым хлебом с маслом…»
Он прошел еще несколько шагов и наткнулся на низкую изгородь из поставленных крест-накрест жердей. Густые кусты зреющей малины почти полностью заслоняли небольшой рубленый домик. Алексей Иванович обошел его слева и остановился перед распахнутой калиткой. На крыльце сидела женщина в ярко-зеленых брюках. На коленях его копошились два пушистых, почти круглых щенка. Женщина была немолода, полновата; светлые, прямые волосы стягивала сзади такая же зеленая тряпица, короткий хвостик спускался на шею.
– Нет, да ты посмотри, – смеясь говорила женщина. – Чернушка меня уже за палец кусает…
– Здравствуйте, – смущенно произнес Алексей Иванович.
Все так же смеясь, женщина сказала, ничуть, казалось, не удивившись неожиданному появлению незнакомого:
– Здравствуйте! Заходите. Поглядите, какая прелесть, верно? Сень! – крикнула она. Выйди. Это к тебе, наверное.
Да нет, – несмело отозвался Алексей Иванович. – Я просто гулял. Услышал, как вы пели… И еще – мне показалось, что кто-то здесь разжигает самовар… шишками…
– Он сейчас закипит, – сказал мужчина, появляясь на пороге. – Аня, – обратился он к женщине, – зови гостя чай пить. Я за домом накрыл.
– Нет, что вы, какой я гость? Я так, прохожий.
Мужчина улыбнулся, отчего по лицу его разбежались нестарящие морщинки.
– Что ж, – сказал он весело. – Зови прохожего…
…Чай был действительно необыкновенно вкусным и, как ему хотелось, – с теплым хлебом с маслом. И еще с густым темно-коричневым медом. Все трое молчали, откровенно наслаждаясь едой. Почаевничали. Женщина собрала посуду, отнесла в дом, вернулась, села напротив Алексея Ивановича, сказала:
– А теперь давайте знакомиться. Меня Анна Николаевна зовут, его Семен Николаевич.
– Брат и сестра?
– Да нет, – улыбнулся Семен Николаевич. – Муж и жена. Тридцать два года уже.
– А я с сестрой живу. Как овдовела в войну, так переехал к ней; с тех пор вдвоем и живем… Простите, я ведь так и не представился. Морозов, Алексей Иванович. Я здесь поблизости в санатории. Знаете?
– Знаем. Как же. Значит, недавно сильно болели?
– Болел.
– Говорят, хороший санаторий. Так и называется – реабилитационный…
– Да.
Женщина пристально посмотрела гостью в лицо.
– Скучаете там?
– Верно. Неужто в глаза бросается?
– Не то, чтобы бросалось, а видно…
Алексея Ивановича смутила прямота этой впервые увиденной им чужой женщины. Не захотелось продолжать разговор. Он поднялся, начал прощаться.
– Простите, что так бесцеремонно напросился к вам на чай. Пойду. Боюсь, меня там хватятся, влетит мне от доктора. Я еще ни разу так далеко не забирался…
Хозяин тоже поднялся.
– Тут неподалеку шоссе. Доберетесь не больше, чем за полчаса. Я покажу.
– Да нет, я лучше опять лесом… Спасибо вам за все!
– Ну, чего-то спасибо, – отмахнулась Анна Николаевна. – Приходите к нам еще. Теперь дорогу знаете. Придете, ладно? Мы рады, что вы к нам забрели, товарищ прохожий, – улыбнулась она ласково.
– Обязательно приходите!
Семен Николаевич проводил его до калитки и долго глядел вслед, пока тот не скрылся за деревьями.
– Что-то его здорово грызет, – сказал он жене, присаживаясь рядом с ней на крылечке. – Может и не придет больше. А жаль.
– Обязательно придет! – уверенно сказала Анна Николаевна. – Вот посмотришь!..
…Он действительно пришел.
…В лесу было очень жарко, и дорога утомила его.
Он выбрался на поляну – здесь было не так душно, как под деревьями. Легкий ветер шелестел в кустах, создавая ощущение прохлады.
Он присел на пенек и прищурился – солнце переливалось и блестело в траве, как в реке, даже стало больно глазам.
Он сидел долго, расслабленно отдыхая.
Вдруг ему показалось, что он спит и видит удивительный сон.
Может быть, это и вправду был сон?
Из затененной чащи леса бесшумно вышел лось, величаво неся свою уродливо-прекрасную голову, увенчанную закинутыми на спину темными рогами.
Да нет, он не шел, он выступал, выдвигая вперед то одно, то другое плечо, и при каждом шаге серая шкура на мощных выпуклостях вспыхивала и светлела.
Он прошел очень близко от Алексея Ивановича, но даже не взглянул в его сторону.
За ним, вытянув горбатую шею, покорно шла лосиха, легко переступая неравномерными ногами.
А за лосихой мелкими шажками бежал прелестный в своей детской неуклюжести гладкошерстный лосенок. Он был темнее родителей и, казалось, только что вышел на берег из быстрой реки.
Алексей Иванович, затаив дыхание, смотрел на то, как шла мимо него по своим звериным делам лосиная семья.
«Так близко от шоссе и так по-хозяйски» – подумал Алексей Иванович.
И самым удивительным, почти непостижимым было то, что лоси прошли совершенно бесшумно. Ни одна ветка не затрещала под их копытами, ни один листик не шелохнулся. Чаща расступилась, замкнулась за ними, поглотила их, словно все это Алексею Ивановичу действительно приснилось.
Он долго еще сидел, глядя им вслед.
И странно – все его волнения, тревоги, недовольства отступили куда-то, стали казаться незначительными, пустяковыми, вздорными.
Солнце ушло за деревья, стало сумеречно, прохладно.
Алексей Иванович поднялся и зашагал к знакомому дому…
Как и несколько дней назад, калитка была открыта. У крыльца, лениво растянувшись в тени, лежала белая в рыжих пятнах, собака. Подле нее копошились щенки.
Алексей Иванович крикнул:
– Есть кто? Войти можно?
Никто не отозвался. Только собака лениво приподняла голову, сонно поглядела на Алексея Ивановича и снова улеглась.
«Видно, далеко не ушли – дом открыт. Посижу, отдохну».
Вошел в ограду, опустился на крыльцо под тень козырька, прислонился головой к балясине и не заметил, как задремал.
Разбудил его щенок, неуверенно тыкавшийся холодным носом в руку. Второй, переваливаясь и срываясь, старался преодолеть две невысокие ступеньки. Не добравшись до верху, он поскользнулся и брякнулся спиной о землю. Алексей Иванович потянулся помочь ему, но тот перевалился на брюшко и храбро возобновил свои попытки.
– Молодчина, – засмеялся Алексей Иванович.
Щенок, наконец, взобрался наверх, уселся напротив гостя, забавно наклонил голову набок, приподнял ухо и серьезно уставился ему в лицо круглыми, пуговичными глазами.
