Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 34. Июль-октябрь 1917
А мы, имея десятки газет, свободу собраний, имея большинство в Советах, мы, наилучше поставленные во всем мире пролетарские интернационалисты, мы откажемся от поддержки немецких революционеров нашим восстанием. Мы будем рассуждать, как Шейдеманы и Ренодели: благоразумнее всего не восставать, ибо если нас перестреляют, то мир потеряет таких прекрасных, таких благоразумных, таких идеальных интернационалистов!!
Докажем свое благоразумие. Примем резолюцию сочувствия немецким повстанцам и отвергнем восстание в России. Это будет настоящим, благоразумным интернационализмом. И как быстро процветет международный интернационализм, если повсюду восторжествует такая же мудрая политика!..
Война замучила, истерзала рабочих всех стран до крайности. Взрывы и в Италии, и в Германии, и в Австрии учащаются. Мы одни имеем Советы рабочих и солдатских депутатов, – будем выжидать – предадим немецких интернационалистов, как мы предаем русских крестьян, не словами, а делами, восстанием против помещиков, зовущих нас к восстанию против правительства Керенского…
Пусть сгустилась туча империалистского заговора капиталистов всех стран, которые готовы задушить русскую революцию, – будем спокойно выжидать, пока нас задушат рублем! Вместо того, чтобы напасть на заговорщиков и сломать их ряды победой Советов рабочих и солдатских депутатов, будем ожидать Учредительного собрания, где голосованиями победятся все международные заговоры, если Керенский и Родзянко добросовестно созовут Учредительное собрание. Имеем ли мы право сомневаться в добросовестности Керенского и Родзянки?
* * *«…Но против нас «все»! Мы изолированы; и ЦИК, и меньшевики-интернационалисты, и новожизненцы, и левые эсеры выпустили и выпустят воззвания против нас!..»
Пресильный довод. Мы до сих пор били беспощадно колеблющихся за колебания. Мы на этом приобрели сочувствие народа. Мы на этом завоевали Советы, без которых восстание не могло быть надежным, быстрым, верным. Теперь воспользуемся завоеванными Советами, чтобы и нам перейти в стан колеблющихся. Какая прекрасная карьера большевизма!
Вся суть политики Либерданов и Черновых, а также «левых» среди эсеров и меньшевиков состоит в колебаниях. Как показатели того, что массы левеют, левые эсеры и меньшевики-интернационалисты имеют огромное политическое значение. Такие два факта, как переход около 40 % и у меньшевиков и у эсеров в лагерь левых, с одной стороны, и крестьянское восстание, с другой, стоят в несомненной, очевидной связи.
Но именно характер этой связи и разоблачает всю бездну бесхарактерности тех, кто вздумал теперь хныкать по поводу того, что заживо сгнивший ЦИК или колеблющиеся левые эсеры и Ко выступили против нас. Ибо эти колебания мелкобуржуазных вождей, Мартовых, Камковых, Сухановых и Ко, надо сопоставить с восстанием крестьян. Вот реальное политическое сопоставление. С кем идти? С теми колеблющимися горстками питерских вождей, которые косвенно выразили левение масс и которые при каждом политическом повороте позорно хныкали, колебались, бегали просить прощение у Либерданов и Авксентьевых с Ко, или с этими полевевшими массами.
Так, только так стоит вопрос.
По случаю предательства крестьянского восстания Мартовыми, Камковыми, Сухановыми, и нам, рабочей партии революционных интернационалистов, предлагают предать его. Вот к чему сводится политика «киваний» на левых эсеров и меньшевиков-интернационалистов.
А мы сказали: чтобы помочь колеблющимся, надо перестать колебаться самому. Эти «милые» левые мелкобуржуазные демократы колебались и за коалицию! Мы их повели, в конце концов, за собой тем, что не колебались сами. И жизнь подтвердила нас.
Своими колебаниями эти господа губили революцию всегда. Только мы спасали ее. И теперь мы спасуем, когда голод стучится в ворота Питера, а Родзянко и Ко готовят сдачу его?!
* * *«…Но у нас нет даже прочных связей с железнодорожниками и почтовыми служащими. Их официальные представители – Плансоны. А можно ли победить без почты и без железных дорог?..»
Да, да, Плансоны – здесь, Либерданы – там. Какое доверие оказали им массы? Не мы ли доказывали всегда, что эти вожди предают массы? Не от этих ли вождей повернули массы к нам и на выборах в Москве и на выборах в Советы? Или масса железнодорожных и почтовых служащих не голодает? не бастует против правительства Керенского и Ко?
«А перед 28 февраля были у нас связи с этими союзами?» – спросил один товарищ «пессимиста». Тот ответил указанием на несравнимость обеих революций. Но это указание только усиливает позицию того, кто задал вопрос. Ибо о длинной подготовке пролетарской революции против буржуазии тысячи раз говорили как раз большевики (и говорили не для того, чтобы забыть это накануне решительного момента). Как раз выделением пролетарских элементов массы от мелкобуржуазных и буржуазных верхов характеризуется политическая и экономическая жизнь союзов почтово-телеграфного и железнодорожного. Дело вовсе не в том, чтобы обязательно запастись заранее «связями» с тем и другим союзом, дело в том, что только победа пролетарского и крестьянского восстания может удовлетворить массы в армиях железнодорожников и почтово-телеграфных служащих.
* * *«…Хлеба в Питере на два-три дня. Можем ли мы дать хлеб повстанцам?..»
Одно из тысячи скептических замечаний (скептики всегда могут «сомневаться», и ничем, кроме опыта, не опровергнешь их), из таких замечаний, которое валит с больной головы на здоровую.
Именно Родзянки и Ко, именно буржуазия готовит голод и спекулирует удавить революцию голодом. Нет и быть не может иного спасения от голода, как восстание крестьян против помещиков в деревне и победа рабочих над капиталистами в городе и в центре. Иначе ни достать хлеба у богачей, ни вывезти его, вопреки их саботажу, ни сломить сопротивление подкупленных служащих и наживающихся капиталистов, ни создать строгий учет нельзя. Это доказала именно история продовольственных учреждений и продовольственной маяты «демократии», которая миллионы раз жаловалась на саботаж капиталистов, хныкала, умоляла.
Нет силы на свете, кроме силы победоносной пролетарской революции, чтобы вместо жалоб и просьб и слез перейти к революционному делу. И чем дольше будет оттянута пролетарская революция, чем дольше отсрочат ее события или колебания колеблющихся и растерявшихся, тем больше жертв она будет стоить, тем труднее будет наладить подвоз и распределение хлеба.
