Александр II - Время великих реформ
Вот другое описание той же местности после взрыва: «На месте преступления найдены два куска тонкой жести, которая, полагают, служила наружною оболочкой для снарядов. Тотчас после катастрофы были собраны вещественные последствия взрыва, в том числе некоторые вещи из одежды в Бозе почившего государя.
По рассказам, взрыв, ранивший государя, был так ужасен, что от шинели его величества осталась только верхняя часть с пелериной и бобровым воротником, точно также от фуражки государя оторвало взрывом козырек и кокарду. От сапога с левой ноги остался только передок с исковерканным каблуком, между подошвой и стелькой его запекшаяся кровь. Башлык, бывший на шее государя, весь изорван в клочки.
Его концы истрепаны взрывом. На месте разбросана масса щепок, мелких осколков от стекол и клочков от подушек кареты государя, которые народ жадно расхватывал как реликвию. Нашлись промышленники, которые стали продавать эти остатки. Говорят, некто заплатил за клок волос из каретной подушки большие деньги.
В настоящее время место это устлано мхом, и на нем положены массы венков. Пока место это огорожено, и поставлены часовые.
Вот план этой роковой местности. На плане этом обозначен Михайловский дворец, ворота дворца, из которых выехал государь император, путь следования, и наконец, буквою А самое место, где совершилось преступление.
Во дворце
Раненый Государь Император привезен был во дворец в санях полковника Дворжицкого, а не великого князя Михаила Николаевича, как об этом говорено было выше. Внесли венценосного страдальца во дворец – на ковре, и положили на постель в его кабинете, возле того письменного стола, за которым он обыкновенно занимался. Лежал он без движения, испуская тихие стоны. Его осторожно раздели; кровь была на лице, ноги совсем раздроблены; задета нижняя часть живота.
Обе голени, – продолжать страшно! – ниже колен и до стопы были превращены в массу обрывков мускулов, на которых местами висели осколки костей, и мягкие части носили на себе следы ожога. На левом верхнем веке замечался незначительный подтек также с ожогом. Перчатка правой руки окровавлена. По мере приближения к Зимнему дворцу, государь терял сознание от потери крови, которая сочилась из оборванных мускулов обоих голеней. Эти мускулы составляли единственную связь между стопою и коленями обеих ног, ибо кости голеней были раздроблены и вышиблены взрывом.
Доктора Круглевский и Маркус явились первыми и произвели немедленно прижатие бедренных артерий. Доктор Дворяшин, врач 4-го стрелкового батальона Императорской фамилии, находившийся случайно в здании Окружного штаба, услышав крики «Государь ранен!», бросился во дворец и в дверях кабинета его величества встретил доктора Круглевского. «Скорее привозите ампутационный и резекционный набор!», – сказал ему Круглевский. Дворяшин бросился за инструментами в квартиру Круглевского и чрез пять минут был обратно во дворце. Боткин был уже при его величестве и с величайшим вниманием производил выслушивание ударов сердца.
Из привезенного набора каучуковый бинт немедленно был наложен на правую ногу выше колена, причем доктора старались сохранить всю оставшуюся на оборванных частях тела кровь и отдавить ее по направлению к сердцу. Затем наложен был каучуковый жгут. Бинт снят, чтобы повторить туже операцию на левой ноге, дабы уэкономить кровь для питания мозга. Решено было наложить бинт на правую руку. Когда Дворяшин снял окровавленную перчатку с правой руки государя, оказалось, что на руке было несколько кровавых подтеков с ожогом. Обручальное кольцо было совершенно сплюснуто спереди. Произведено было бинтование. Боткин сказал, что сердечные тоны становятся яснее и появилось глотательное движение. Дыхание стало глубже.
Государь приоткрыл несколько глаза и под влиянием вспрыскивания сернокислым эфиром и водой со льдом, при накачивании из баллона кислорода, дыхание стало восстанавливаться. Этим моментом воспользовался духовник протопресвитер Бажанов и приобщил его величество Святых Тайн. Сцена была в высшей степени трогательная и умилительная. Казалось, надежды воскресли. Помчались в Конюшенный госпиталь за снарядом для переливания крови. Судьба судила иначе. Боткин стал замечать постепенное ослабление сердечных тонов. Дыхание стало поверхностное и чем далее, тем реже и реже. Наконец в 3 часа 35 минут дыхание совсем замерло. Все члены императорского дома, присутствующие в Петербурге, были у постели августейшего шефа семьи.
Другое сообщение о последних минутах государя императора Александра Николаевича: «Наследник цесаревич, вернувшийся с развода прямо в Аничковский дворец тотчас же, как о том свидетельствует ”Harold“, изволил сесть с семьею за завтрак. Раздались один за другим два взрыва. Наследник и цесаревна не могли себе разъяснить их причины, но сразу почувствовали какое-то тяжелое предчувствие, которое несколько минут спустя еще усилилось при виде прискакавшего во двор Аничковского дворца шталмейстера государя. Оба поспешили ему навстречу, но он не мог в первую минуту произнести ни слова от волнения, и только после отчаянной просьбы их высочеств ему удалось проговорить: ”Он ужасно ранен!“.
Этих слов было достаточно, чтобы понять ужасную действительность. Наскоро заложили сани и их высочества поспешили в Зимний дворец, куда прибыли первыми после Михаила Николаевича. Вскоре собрались остальные члены августейшей семьи, а также наиболее близкие им лица, между прочим, князь Суворов, граф Адлерберг, князь Дондуков-Корсаков, граф Милютин, граф Лорис-Меликов. Государь лежал, тяжело дыша, по-видимому, без всякого сознания; кровь продолжала лить из ужасных ран на ногах и лице. Вскоре, однако, оказалось, что государь в памяти, следовательно, должен испытывать ужасные боли, так как на вопрос одного из присутствующих членов семьи узнает ли он его, государь сделал знак глазами, чтобы показать, что понял вопрос. Затем он принял Святое причастие.
Около трех четвертей четвертого казалось, что все уже кончено, глаза государя закатились и были закрыты любящей рукой. Все присутствующие опустились на колени, и к небу вознеслись горячие молитвы за спасение души любимого отца и повелителя; но вдруг государь испустил три глубокие вздоха, это были последние».
Около пяти часов пополудни, когда во дворце принесена была уже присяга, государь император Александр III возвратился обратно в Аничковский дворец, откуда через несколько минут и выехал в сопровождении августейшей супруги своей снова в Зимний дворец.
В опочивальне покойный государь положен был на железной походной кровати; выражение лица – мирно почивающего. На лице несколько мелких ран и больших на подбородке и около левого глаза.
