Валентин Масальский - Скобелев: исторический портрет
Надеюсь, что читатели согласились с моим построением и доказательствами. Этим мы закончили решение второй части поставленной задачи. Остается третья.
Нужна ли она? — может спросить читатель. Автор уже доказал факт активной борьбы Скобелева за внешнеполитические интересы России, раскрыв по пути новые связанные с ней обстоятельства.
Все-таки нужна. Она должна показать, была ли эта борьба бесплодной или оказала реальное влияние на формирование внешней политики России, предвосхитила ее. Судить об этом можно только по фактической внешней политике Александра III.
Все уже сказанное позволяет предполагать, что Александр III всерьез задумался над предостережениями Скобелева. Он и сам не мог не видеть агрессивности Германии и антирусской направленности ее политики. Выше были показаны настроения русского общественного мнения в связи с франко-прусской войной. Можно было бы привести и примеры того, что русские газеты высказывали полностью оправдавшиеся прогнозы относительно того будущего, которое ждет Европу в случае победы Пруссии, указывая, что начнется царство милитаризма и непрерывных войн. Ряд мемуаристов отмечал впервые обнаружившийся, по их мнению, факт глубокого расхождения правительства с общественным мнением, возникшего в связи с отношением к Германии и Франции во время и вслед за этой войной.
Действительно, позиции общественного мнения и дипломатии изменялись далеко не синхронно. Нельзя сказать, чтобы никто из русских дипломатов не понял сущность происшедшей в Европе перемены. Не говоря о А.М.Горчакове и некоторых других из его ближайшего окружения, поразительным предвидением блеснул посол в Париже Н.А.Орлов, сын известного дипломата николаевской эпохи. Умный и широко образованный, талантливый дипломат, он сейчас же по получении известия о седанской катастрофе французов понял и правильно оценил будущее русско-французских отношений. Об этом говорит документ, обнаруженный в АВПР С.В.Оболенской и введенный в научный оборот А.З.Манфредом. 4 сентября 1870 г. Орлов писал Горчакову: «Мне кажется, что 2 сентября (день Седана. — В.М.) был заложен первый камень будущего франко-русского союза». На полях документа против указанных слов Александр II написал: «Je ne le comprends pas» — «Я этого не понимаю». В царствование Александра II внешняя политика России не сделала попыток переориентации в соответствии с изменявшимися условиями. К этому еще во время войны призывал царя Орлов. Правильно считая, что влияние Петербурга на Берлин после войны начнет уменьшаться, он, однако, был уверен, что пока война продолжается, «одного лишь слова нашего императора было бы достаточно, чтобы спасти Париж от разрушения». И развивал эту мысль: «Я думаю, что каждая услуга, которую мы могли бы сегодня оказать Франции, никогда не будет забыта и дала бы нам в будущем поддержку со стороны Франции против той же Пруссии».
Не правда ли, умная голова был этот Орлов? Да и рекомендации его все же не прошли даром. Мысли его о том, как строить внешнюю политику после 1870 г., мы видим, в главном совпадали с мыслями Скобелева.
Наблюдательный читатель может спросить: почему же в таком случае Орлов не только не поддержал Скобелева, но был возмущен его демаршем и постарался поскорее выпроводить его из Парижа?
Тут дело сравнительно ясно. Орлов, как дипломат-профессионал, — ив этом он был по-своему прав — увидел в выступлении Скобелева попытку генерала присвоить себе право самостоятельного решения вопросов внешней политики, что делало ненужным дипломатическое ведомство и лично его, Орлова. Недаром он подчеркивал, что во Франции военнослужащим запрещены публичные политические речи. Кроме того, резкость антигерманского выступления Скобелева и особенно его заключительные слова «До свидания на поле битвы против общего врага» создали у Орлова впечатление, что генерал призывает к немедленной войне с Германией, даже вопреки воле императора («иначе он будет вынужден к этому волей своих подчиненных»). Как официальный представитель России за границей, Орлов, конечно, не мог присоединиться к Скобелеву, хотя бы он и разделял его антигерманские настроения и внешнеполитические идеи. Все это объясняет расхождение двух людей, которые, казалось бы, должны были понять друг друга. Кроме того, Скобелев обладал качеством, которого не было у Орлова: самоотверженностью. Ради блага России он не колеблясь поставил на карту свою карьеру, пошел на риск отставки. «Мне не жаль ни своей службы, ни себя лично; я не честолюбец, как меня выставляют немцы, в грубом значении этого слова». Это — не только слова. Их справедливость доказывают действия Скобелева.
Но путь к франко-русскому союзу был труден и долог. Сразу после своего поражения Франция не могла стать союзницей России. Необходимо бьшо накопить силы, чтобы выступать в качестве равноправного партнера. Давали себя знать и политические различия, вызывавшие взаимное непонимание. Примером может служить следующее письмо О.А.Новиковой И.С.Аксакову от 15 июня 1880 г.: «M-me Adam пишет мне отчаянные письма… Она душой предана франко-русскому союзу; но Рошфорская Франция, кому она может быть полезна?» С другой стороны, либеральным кругам Франции претила сама мысль о сближении с монархической Россией. Не закрывая глаза на эти трудности, Скобелев, тем не менее, доказывал: «Надо этого достичь», надо для этого работать. Его прозорливость проявилась и в том, что он смог правильно определить пути, которые вели к цели в еще не созревших условиях. Как на один из этих путей он указывал на «литературное сближение». Трудно переоценить плодотворность этой идеи. Культурный, прежде всего литературный обмен сыграл огромную роль в сближении двух стран. Неоценима в этом отношении заслуга Е.-М.Вогюэ. Дипломат и политический деятель, он, однако, больше всего способствовал сближению двух стран как литератор. Его книга «Русский роман», вышедшая в 1886 г., открыла для французов русскую литературу, которая с этого времени начала свое триумфальное шествие по Франции и по всему миру. Аналогичные процессы происходили в других сферах искусства, а также в науке. Культурное сближение облегчило сближение политическое, государственное. Факт этот общеизвестен, доказывать его незачем. Новым является лишь то, что первым автором идеи сближения на поприще культуры был Скобелев.
Однако окончательный шаг со стороны России к оформлению союза с Францией мог быть сделан лишь после выяснения полной невозможности сохранения дружественных отношений с Германией. Немцы сами толкнули Россию на этот шаг, в грубой форме отказавшись летом 1890 г. от возобновления договора о перестраховке. Теперь с Германией все бьшо исчерпано. Это стало ясно даже германофилам. «Нет сомнения, перемена в политике Германии произошла, и нам надо быть готовым ко всяким случайностям», — написал Александр III на полях доклада Н.К.Гирса 11 июня 1890 г. Франко-русский союз стал фактом.
