Николай Батюшин - У истоков русской контрразведки. Сборник документов и материалов
Как вспоминала М. Ф. Кшесинская, находившаяся с Каменкой в близких отношениях и бывшая его соседка по имению в Стрельне, он был большим оптимистом – надеялся на скорое возвращение в Россию и говорил балерине, что сданные ею на хранение в его [Азовско-Донской] банк ценности «так хорошо запрятаны, что их никогда не найдут». Он даже выражал надежду, что их скоро ей вернут59.
Б. А. Каменка скончался в 1942 г. в оккупированном немцами Париже почти в 90-летнем возрасте.
Абрам Львович (Лейбович) Животовский. «Большевицкий банкир». Купец 1-й гильдии, миллионер; масон. Дядя
Л. Д. Троцкого (Бронштейна) – брат матери Л. Д. Троцкого, Анны Львовны Животовской, и Л. Б. Каменева. Примечательно, что в своей автобиографии, опубликованной в 1930 г., Троцкий ни разу не упомянул фамилии Животовских.
Животовский – известный биржевой спекулянт. В 1915 г. создал Петроградское торгово-транспортное акционерное общество. Член синдиката, в который входили: Н. Денисов – «Сибирский банк» (в 1909–1914 гг. имел тесные связи с «Deutsche Bank»); Б. А. Каменка – «Азовско-Донской банк»; А. А. Давидов – «Банк внешней торговли» (между прочим, в этом банке в начале 1890-х гг. стажировался Пауль Варбург – наследник германской финансовой империи Варбургов)60; Д. Л. Рубинштейн – «Русско-Французский банк», плюс его деловые конфиденты – крупные акционеры Сибирского банка И. П. Манус и М. А. Соловейчик.
И. П. Манус и М. А Соловейчик – участники коллективного сговора, вызвавшего громкий скандал из-за срывом плана российского правительства слить в 1912 г. Русско-китайский, Сибирский и Частный коммерческий банки. Кроме того, Манус известен своими крупными спекуляциями с участием Распутина61.
Синдикат продал активы «Сибирского банка» британскому правительству; их агентом в этой сделке был Исидор Кон62.
Животовский сотрудничал с «American Metal Company» и нью-йоркским «National City Bank». Представителем его фирмы в Японии был знаменитый английский агент СИС Сидней Рейли (З. Розенблюм).
У Животовского было три брата, известных предпринимателей и биржевых маклеров: Тевель (Тимофей, его сын был женат на сестре меньшевистского лидера Ю. О. Мартова-Цедербаума и, таким образом, приходился кузеном Л. Д. Троцкому), Давид и Илларион.
После Октябрьского переворота все братья Животовские эмигрировали в Стокгольм, а затем осели в разных странах (Франция, США), «…пытаясь наладить контакты между Советской Республикой и коммерческими кругами Запада»63. Животовский в валютных сделках действовал фактически в интересах Советов. В отчете американского посольства в Стокгольме, направленном 1918 г. в Государственный департамент, утверждалось, что хотя Животовский и претендовал на образ «ярого антибольшевика», в действительности он получил через курьера «большие суммы» от большевиков для финансирования революционных операций.
Яков Берлин – «большевицкий банкир», контролировал через жену петроградское отделение «Нелкенс Банк». Как следует из отчет 1918 г. американского посольства в Стокгольме Государственному департаменту США, Берлин выделял деньги на переворот 1917 г. в России. Сын Михаил (Меир) Яковлевич Берлин – директор банка, член масонских лож «Золотое руно» (1925) и «Астрея» (Париж, 1920-е)64.
Григорий О. Бененсон — «большевицкий банкир», президент «Англо-Русского банка» в Петрограде, в совет директоров которого входили: британский госсекретарь лорд Бальфур, сэр И. М. Х. Амори, а также С. Х. Крипс и Х. Гедалла. Член правлений: торгово-промышленного товарищества «Григорий Бененсон», Сысертского горного округа. Обосновался в Европе и действовал в интересах большевиков. После революции приезжал в Петроград. По данным Госдепартамента США, Бененсон имел соглашение с большевиками об обмене 60 млн руб. на 1,5 млн фунтов стерлингов.
Ярошинский Карл Карлович (1888 – после 1941); «большевицкий банкир». Дворянин, киевский сахарозаводчик (председатель правления товарищества Бабинского свеклосахарного завода, Киев; директор товарищества свеклосахарного и рафинадного завода «Гнивань», Киев, и товарищества Капустянского сахарного завода). Крупный предприниматель, банкир, масон. Имел тесную связь с Распутиным и Кº через своего секретаря Б. Н. Соловьева. Биржевой ажиотаж способствовал росту оборотов таких крупных дельцов, как Ярошинский. За годы Первой мировой войны он превратился в одного из крупнейших петроградских банкиров; основатель концерна, операции которого стали в послевоенные годы объектом исследования многих историков.
До войны братья Карл и Франц Ярошинские были крупными сахарозаводчиками на Юге России и лишь с началом войны и кардинальным изменением конъюнктуры обратились к операциям с банковскими акциями.
Первой «жертвой» К. Ярошинского стал Киевский частный коммерческий банк, получение контроля над которым послужило ему трамплином к началу карьеры банкира в столице империи.
В 1916 г. при содействии Русско-Азиатского банка (А. А. Путилов) К. Ярошинский приобрел контрольный пакет акций Русского торгово-промышленного банка (А. О. и П. О. Гукасовы) (очевидно, речь идет о перепродаже пакета акций английского банкира, председателя Англо-Русского банка в Лондоне Б. Криспа – 32 тыс. акций, около 1/3 от общего числа, заложенного им в 1914 г. в Государственном банке65). Когда в Петрограде учреждается Союзный банк, поставивший целью координацию усилий, оказывавшихся во все более тяжелом положении провинциальных кредитных учреждений, Ярошинский становится во главе его правления. Впоследствии, уже после Февральской революции, влияние группы Ярошинского распространяется на Русский для внешней торговли банк – РВТБ (И. Хамель).
Операция по овладению последним стала шагом на пути создания концерна, охватывающего жизненно важные сферы российской экономики66.
Практически РВТБ Ярошинского какое-то время выполнял функции головного банка большевистского правительства по обеспечению внешнеторговых операций (например, по закупке автомобилей у Г. Форда в 1918 г.), т. е. был фактическим предтечей образованного осенью 1922 г. Роскомбанка – Российского коммерческого банка. Затем Роскомбанк стал Внешторгбанком, под этим названием он известен и сегодня.
«После переговоров с комиссаром Государственного (Народного) банка, – пишет Б. А. Ананьич, – совещание представителей акционерных коммерческих банков приняло 20 декабря 1917 года (через 2 недели скоординированного саботажа, последовавшего после Октябрьского переворота. – В. Б.) следующую резолюцию: “Правления банков решили и при наличии контроля комиссара Государственного банка продолжат исполнять обязанности членов правлений, действуя при этом, однако, не как служащие Государственного банка, а как представители акционеров…” Впрочем, “представителями акционеров” руководителям петроградских частных коммерческих банков пришлось быть недолго. 26 января 1918 г. был опубликован декрет “о конфискации акционерных капиталов бывших частных банков”. Здесь новая власть, как и в стремлении контролировать банки, не проявила особого новаторства. Просто она с некоторыми изменениями распространила на собственных “буржуев” те меры, которые предполагалось применить на основании журнала Совета министров от 8 января 1917 г. к подданным неприятельских стран, ценные бумаги которых, находившиеся в распоряжении русских банков, подлежали принудительной продаже. С другой стороны, сами “буржуи” не придавали конфискационным мерам большевистского правительства особого значения. Об этом говорит хотя бы тот факт, что концерн К. И. Ярошинского процветал, операции его расширялись и приобретали поистине общеевропейский размах.»67. (Ср.: об этом же в материале о Б. А. Каменки.)
