Артем Драбкин - Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.
Запомнился вылет 15 июля 1944 года. Тимошенко повел эскадрилью — две шестерки — сопровождать двенадцать «илов» на немецкие склады. Кто их вел, не помню, но заместителем у него был Костя Макавейчик. В первой шестерке вверху была пара Волошина [Волошин Александр Иович, старший лейтенант. Воевал в составе 106-го гиап (814-го иап). Всего за время участия в боевых действиях выполнил 293 боевых вылета, в воздушных боях сбил 16 самолетов лично и 4 в группе. Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени (трижды), Отечественной войны 1-й ст., Красной Звезды (трижды), медалями]. Мы его «Курт» звали — он на немца был похож: высокий, костлявый. «Илы» обычно один-два захода делали, а здесь 6 заходов. Штурмовики склады разбили, они начали рваться — дым до 4000 метров стоял. «Фоккеров», причем каких-то новых, я таких ни до ни после не видел, пришло 14, а нас 12. Они с первого захода сбили пару Волошина и Каштанова — они прозевали атаку — и еще четверых внизу. Тимошенко кричит ведущему «илов»: «Уходи, я больше не могу тебя спасать!» — «Сейчас, — говорит, — еще один заход». Троих мы все же сбили. Ширяков [Ширяков Александр Максимович, старший лейтенант. Воевал в составе 106-го гиап (814-го иап). Всего за время участия в боевых действиях выполнил около 200 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 12 самолетов лично и 2 в группе. Награжден боевыми орденами и медалями] одного сбил, а его ведомого Кольку Попова подбили. Попали в патронный ящик пушки, и оставшиеся снаряды сдетонировали. Всю приборную доску выбило, ремни плечевые перебило, парашют весь изрешечен, а ему хоть осколок бы попал! Ведущий наших «илов» кричит: «Возьмите маленького в кучу!» Колька Попов так с ними и дошел. И еще сумел посадить самолет на аэродроме. Подогнали трактор, и самолет сразу на свалку. Даже Ким (инженер полка Альберт Никифорович Ким. — А.Д.) не подошел к этому самолету, а он собирал все самолеты, какие попадались на вынужденной. У него все время в запасе были самолеты. Так вот, Колька Попов списался сразу — стал бояться летать. Его перевели на наземную работу. Пока война не закончилась, ходил дежурным по столовой. А Волошина, Каштанова, Лешу Пенязя [Пенязь Алексей Иванович, лейтенант. Воевал в составе 106-го гиап (814-го иап). Всего за время участия в боевых действиях выполнил более 100 боевых вылетов, в воздушных боях лично сбил 5 самолетов противника. Награжден боевыми орденами и медалями] (забыл, кого еще) подбили — они дотянули до линии фронта и выпрыгнули… В общем, 6 самолетов оставили. А к утру все собрались. Наше звено осталось целым.
Только после этого вылета Волошину хоть и дали Героя Советского Союза, но ему никто не простил, что зевнул. Так его с эскадрильи сначала перевели в другую эскадрилью. Но там же тоже летчики не захотели с ним летать, и он ушел в академию.
Практически всю войну я летал на Як-1. Только под конец нам с Забыриным дали Як-9У. Мы на них порезвились! Як-9У лучше, чем Як-1 и Як-3 — у него маневренность лучше да максимальная скорость 720 км/ч! На нем я с Ме-262 бой вел. Они пришли парой штурмовать аэродром, а я как раз взлетал. Сбить не сбил, но от аэродрома отогнал.
Поначалу он мне так не понравился! На земле греется, рулить нельзя, запустил и сразу взлетай, двадцать метров прорулил — все, мотор закипел. У меня Як-1 был номер 33-й, а у Кольки — 44-й. Механику говорю: «33». Он перетаскивает парашют. Ракета, взлет. Колька ругается. У него на Як-9У скорость 720, а у меня 600. Но я выше его залезу, метров на 100, и нормально.
А вообще мы обычно ходили на 400 километрах — штурмовики-то 350 идут. Это только на «свободной охоте» можно разогнаться.
— Какой из этих самолетов лучше всего приспособлен для сопровождения «илов»?
— Всех лучше Як-3. И скорость быстро набирает, и маневренность у него хорошая, лучше, чем у других «яков», и он легче. Огневая мощь у всех «яков» достаточная.
— Прицеливались по прицелу или по трассе?
— По хвосту. Когда в упор подойдешь, тогда уже и стреляешь. Правда, мне чаще по воздуху приходилось стрелять. Я по немцу все равно не попаду, но перед носом трассу дам, он тут же уходит.
— Как вы оцениваете немецких летчиков?
— Хорошие летчики. Только в конце войны появились слабые, а так сильные летчики были. Они нам не уступали ни по морально-волевым качествам, ни по технике пилотирования. Стреляли хорошо. Если ты в прицел ему попал, то он тебя собьет. Правда, в бой они не ввязывались, если у них не было численного преимущества. Мы к ним относились как к противнику, ненависти я не испытывал.
— Немцы летали намного чаще и больше. Как вы думаете, почему?
— У нас горючего мало было. Мы сидели все время на голодном пайке. Поэтому и не летали каждый день. Поднимут из полка пару или четверку, и все.
— Когда у вас создалось ощущение, что «немец пошел не тот»?
— На Сандомирском плацдарме почувствовал, что кончился немец.
Под конец войны мы в основном на штурмовку ходили, а также сопровождали «илы» — в небе уже было мало немецких истребителей, они уже нас стали бояться, в бой редко вступали.
Летали бомбить аэродром Шпротау. Мне подвесили две «сотки». Моя оружейница Алла Репяха завинтила крепящие болты так, что я не то что сбросить их не смог, но сел и бомбы не сорвались! Я рулю, а от меня народ разбегается. Думаю, не буду на стоянку заруливать. Выключил двигатель, бежит инженер по вооружению дядя Вася. «Что случилось?» Глянул — замок у меня открыт, а бомбы висят. Крикнул оружейников. Спины подставили, он дерг, дерг — не валятся. Кричит: «Ключи». Отвернули, они и шлепнулись.
Был у меня и еще один отказ оружия. Под конец войны. Летали под Берлин. Я бомбы сбросил и пикирую на зенитку, а оружие не стреляет. Рядом шел командир 105-го полка Зайцев [Зайцев Василий Александрович, полковник. Командир 5-го гиап (129-го иап). Всего за время участия в боевых действиях выполнил 427 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 34 самолета противника. Дважды Герой Советского Союза, награжден орденами Ленина, Красного Знамени (трижды), Богдана Хмельницкого 2-й ст., Отечественной войны 1-й ст., медалями]. Он сообразил. Шарахнул по ней, а то бы она меня сбила. Он меня потом два дня искал. Приходит: «Ты мне должен». Я говорю: «Я знаю, не вопрос!» — «Я шучу». Дважды Герой. Сильнейший летчик. А тогда я прилетел, оружие осмотрели, и оказалось, что выработались пружины. Дядя Вася их достал, говорит: «На, тебе на память».
Однажды получили задание бомбить какой-то хутор. Подвесили нам две «сотки». Бомбили метров с 200 с горизонтального полета. Колька бомбы сбросил, но не попал. Он ко мне пристроился. Давай, говорит, заходи, а я тебе буду сейчас подсказывать. Кидай! — кричит. Я сбросил — попал во двор, но почувствовал, что что-то в самолете тихо взорвалось. Колька говорит: «Давай еще заход!» Я начал делать второй заход. Смотрю — на фонарь масло пошло. Я отворачиваю. Колька кричит: «Куда?» Я говорю: «Домой. В меня попали». Колька мне подсказал, куда можно сесть на живот. Я посмотрел — мотор еще тянет; раз тянет, можно пока идти. В Шпротау садились. Дотянул до аэродрома кое-как. Выровнял самолет — шлеп! — метров 50 пробежал и остановился. Уже мотор заклинило. Механик подошел, дернул винт — винт не вращается.
