Карл VII. Жизнь и политика (ЛП) - Контамин Филипп
Стало ли падение Ла Тремуйя в 1433 году поворотным моментом? Нет уверенности, что даже в течение пяти критических лет, когда он руководил делами в сотрудничестве с канцлером Рено де Шартром, король не был более чем символом, которым эти люди прикрывались. С середины 1430-х годов Карл VII уже больше контролировал ситуацию, внимательно выслушивая различные и даже противоречивые мнения, высказываемые его окружением, а затем принимал чью-либо сторону. Именно эта способность выслушивать оправдывает послания, адресованные королю Жаном Жувенелем дез Юрсеном, ведь если бы Карл VII был не более чем безвольной и немой статуей, какой во всем этом был смысл?
Король как дипломат
Мудрость и воля короля особенно проявилась в дипломатии. В ноябре 1456 года в Лион прибыло бургундское посольство, во главе с двумя рыцарями, Жаном де Кроем, сеньором де Шиме, и Симоном де Лаленом, сеньором де Монтиньи, а также Жаном де Клюньи, мэтром Палаты прошений двора Филиппа Доброго, и герольдом Ордена Золотого руна. Главной целью посольства было разрядить напряженные отношения между Карлом VII и его сыном, который несколькими неделями ранее укрылся в Бургундии. Похоже, что именно этот герольд рассказал Жоржу Шатлену подробности о посольстве, которые тот подробно изложил в своей хронике. Первый контакт послов был с Дюнуа, который сказал им, чтобы они терпеливо ждали, когда будет назначена дата аудиенции у короля. Через несколько дней Жан дю Мениль-Симон, бальи Берри, и Жан д'Олон, тогдашний сенешаль Бокера, сообщили послам, что те будут приняты королем в пятницу 26 ноября в Сен-Симфорьен-д'Озон, небольшом городке, расположенное в одном дне пути от Лиона. Утром в субботу 27 ноября послы были доставлены в королевскую резиденцию и введены в зал, где Карл VII стоял у подножия своего трона. Справа и слева вдоль стен были расположены две скамьи, третья — напротив трона. Сеньор де Шиме вручил королю письма от герцога и Дофина. Король прочитал их и поинтересовался у послов здоровьем Филиппа Смелого, но ничего не спросил о Людовике. Затем он передал письма своему канцлеру, сел на трон и позволил послам изложить свое дело, что и сделал Жан де Клюньи. Затем Карл VII покинул зал приема и удалился с членами своего Совета на совещание. Вернувшись король сообщил послам, что ответ скоро будет подготовлен, а тем временем они будут находиться под опекой маршала Лоэака, адмирала Бюэя, Ришар Оливье и Этьена Ле Февра, метра Палаты прошений двора. Затем посольство вернулось в Лион.
В воскресенье 28 ноября послы вручили свои верительные грамоты канцлеру, который сказал им, что Дофин со всем смирением должен был лично явиться к королю и тогда получил бы то, что хотел. В тот же день бургундцев принял за ужином авиньонский кардинал Ален де Коэтиви и говорил с ними, в частности, о походе против турок, о котором герцог все еще думал. По мнению прелата путь поморю был бы гораздо предпочтительнее.
В последующие дни послы побеседовали с Ришаром Оливье, графом де Дюнуа и графом дю Мэн, что позволило им лучше узнать настроение короля.
В четверг, 2 декабря, Дюнуа сообщил им, что его господин примет их в следующую субботу, после мессы, по-прежнему в Сен-Симфорьен и после ужина даст им свой ответ.
4 декабря выслушав в 5 часов утра мессу в Лионе, в 6 часов послы отправились в Сен-Симфорьен и прибыли в Отель Сен-При, где остановился король.
Когда король закончил слушать мессу, в зале кроме него остались только графы дю Мэн, де Дюнуа и де Даммартен, маршал Лоэак, адмирал Жан де Бюэй и Оде д'Эди [744]. Послы преклонили перед королем колено. На этот раз настала очередь говорить Жана де Кроя. И когда он закончил, Карл VII не прося никого из своего окружения говорить от его имени, ответил сам. Хронист уточняет, что король сделал это по собственному желанию. После ужина, где послы стали гостями графа дю Мэн, они вернулись в тот же зал приемов. На этот раз, Карл VII предоставил отвечать канцлеру, и тот методично разобрав все четыре пункта бургундских "претензий" изложил ответ короля. Затем было сказано, что претензии и ответ на них должны быть записаны. Тут король вмешался и предупредил, что составление письма герцогу Бургундскому займет еще некоторое время.
Послы вернулись в Лион, где оставались до субботы 11 декабря, когда король снова вызвал их в Сен-Симфорьен. После нового выступления Жана де Клюньи Карл VII высказался лично. Подчеркнув свои добрые намерения, король заявил, что угрозы приписываемые ему Дофином, оскорбляют его искренние чувства, ведь "даже самый суровый отец в мире не поступил бы так со своим ребенком". И именно его "зять" [герцог Филипп] должен был "показать" сыну его недостатки. Пять или шесть раз, чтобы подчеркнуть важность вопроса, король повторил предложения герцога, которые по его мнению были недостаточными. На этой аудиенции присутствовали Дюнуа, Лоэак и Бюэй. Затем все отправились на обед, а послы снова стали гостями графа дю Мэн. После обеда они вернулись в Лион, где побывали в соборе Святого Иоанна на похоронах Карла, герцога Бурбонского, умершего 4 декабря. По завершении траурной церемонии посольство убыло в Брюссель.
Все это свидетельствует о бдительности, с которой следили за этим делом, и о непосредственной роли короля, выходящей далеко за рамки протокола.
Карл VII и контроль над делами
По словам Анри Боде, который, по общему признанию, приукрашивал действительность, Карл VII четко контролировал функционирование государственного механизма и был внимателен к сотрудникам, которые обеспечивали его работу. Так, он приказал составить список своих придворных слуг (камердинеров, поваров и виночерпиев) в соответствии с их возрастом и оказываемыми услугами и когда какие-либо должности становились вакантными, они заполнялись в соответствии с порядком данного списка, но если назначенные лица не обладали способностями для новой работы, он заставлял их продавать эти должности подходящим людям, что, по крайней мере, обеспечивало им пенсию. Так, например, должность заведующего соляным складом могла быть продана максимум за 300 или 400 экю. Король принимал все поданные на его имя прошения и ознакомившись с ними распределял их по темам: те, что касались правосудия, поручались на рассмотрение канцлеру; если они касались войны, то направлялись коннетаблю, маршалам, капитанам и военным казначеям; если же касались финансов, то передавались генеральным приемщикам доходов и казначеям Франции [745]. После рассмотрения прошений, этими лицами составлялся отчет, который представлялся королю для принятия окончательного решения. Карл VII контролировал все: "Все письма, предназначенные для отправки кому-либо, он прочитывал слово в слово и подписывал собственноручно никогда не используя никакой печати", в отличие от Людовика XI, доверявшего подпись секретарю, за что его порицал Тома Базен [746]. Когда в Парламенте открывалась вакансия, король выбирал нового советника из трех предложенных ему имен. По крайней мере, раз в год король прочитывал "все финансовые отчеты, поскольку хорошо в этом разбирался". "Он собственноручно утверждал отчеты генеральных приемщиков и казначеев". После консультации с представителями трех сословий он отменил повышенную талью [747]. Генеральным приемщикам было приказано "изучить возможности сословий, с целью равномерного распределения налогов". "Военным казначеям было поручено ежегодно выплачивать солдатам жалование". Пенсии, выплачиваемые великим людям, были умеренными, деньги стабильными, ни золото, ни серебро не разрешалось вывозить за пределы королевства. "Ни один принц или сеньор в королевстве не осмеливался собирать налоги в своих землях без разрешения короля, которое тот давал весьма неохотно и не без разумных оснований и согласия жителей".
