Алексей Медведев - Разговор с молодым другом
Особенно хорошо выходил у меня рывок. Выступая в Турку, я установил в этом движении свой личный рекорд — 132,5 килограмма, а в Лахти дважды бросал за себя 135 килограммов, дважды выносил над головой даже 138 килограммов, но, к великому моему огорчению, не мог зафиксировать.
Отдыхая в гостинице или разгуливая по городу, мы с Романом Павловичем Мороз очень часто говорили о предстоящем через месяц первенстве страны. В частности, шла речь о рывке. Поскольку я уже добился результата 132 килограмма и «почти» достиг 135 или 138 килограммов, мы с Романом Павловичем решили, что на чемпионате я первый подход в рывке сделаю со 130 килограммов, а затем предприму попытку улучшить этот результат.
И вот наступил долгожданный май. Сразу же после праздника мы и уехали в Каунас на очередной чемпионат страны, с которым я связывал столько надежд.
Вечером 19 мая в переполненном зале для спортивных игр начались соревнования. Ослепительный свет залил установленный на середине сцены помост. Ровный металлический гул наполнил огромный зрительный зал. Началось первое движение классического троеборья. Первый подход делаю на 120 килограммов.
— Есть!
— Есть! — раздаются возгласы судей. Я останавливаюсь на 125 килограммах, и в третьей, решающей попытке Яков Григорьевич уходит вперед от меня на 5 килограммов.
После небольшого перерыва должен начаться рывок. И тут произошло непредвиденное. Мой учитель Роман Павлович Мороз всегда был человеком ищущим, умеющим здраво рисковать, верящим в молодость. Но тут с ним случилось непонятное. То ли он уверовал в мое неизбежное поражение в поединке с Куненко и решил прочно закрепить второе место, то ли считал случайным результаты, показанные мной в Финляндии. Не знаю. Но за несколько минут до моего выхода на помост он подошел ко мне, отвел в сторону и сказал:
— Алексей, давай не рисковать, а? Начнем со ста двадцати семи с половиной. Согласен?
Что я мог ответить на это? Раздумывать то было некогда.
— Что ж, пусть будет по-вашему.
Сейчас, когда за плечами большой жизненный опыт, я понимаю, что поступил неправильно. Если даже поколебался тренер, спортсмен не должен колебаться в решительную минуту. Но тогда я этого не знал.
— На штанге сто двадцать семь с половиной килограммов, — объявляет бесстрастный голос судьи.
Наступила моя очередь. Спокойно подхожу к снаряду: ведь вес, установленный на штанге, брал не раз. Легко отрываю снаряд. Штанга взметнулась вверх, но через прямые руки пошла за спину и с грохотом упала на помост. Медленно шел я за кулисы, соображая, в чем дело. Отодвинул занавес и сразу очутился в окружении товарищей по команде. Тут-то была допущена мной и тренером вторая ошибка. Мы даже не попытались проанализировать неудачу. Растерянный, я стоял и слушал отрывистые, порой противоречивые, порой ничего не значащие советы Новака, Пушкарева, Любавина.
— Не робей…
— Вспомни город Турку, — советовали и успокаивали они меня.
Второй подход — и вновь снаряд летит за спину. Теперь, вернувшись за кулисы, я встретил удивительную тишину. Нервы были напряжены до предела. Третий подход — снова неудача. Нужно ли после этого говорить о том настроении, с которым я уходил с помоста. Мечтать о первом месте, о звании чемпиона — и получить в одном из движений ноль.
Не помню уже сейчас, как пришел в раздевалку, как стал медленно снимать с себя туфли — делать, мол, больше нечего. И вдруг слышу рядом, над головой, знакомый, слегка взволнованный, добрый голос Якова Григорьевича:
— Не горюй, Алексей. Мало ли что случается в жизни спортсмена. Нужно уметь одинаково спокойно переносить и победы и неудачи. Давай-ка, дружище, готовиться к следующему движению. Думай не только о себе, но и о команде. Эта искренняя дружеская поддержка оказалась так кстати. Несмотря на жестокую неудачу в рывке, я по совету Куценко и тренера продолжал соревнование, толкнул штангу весом в 165 килограммов и с общей суммой по двум движениям в 290 килограммов вышел на двадцатое место в чемпионате.
Невесело было на душе, когда я покидал Каунас, с которым связывались такие радужные надежды и в котором произошла со мной одна из тех «трагедий», без которых, если подумать, немыслима судьба спортсмена.
Глава 4. Раздумье
(Цена одной ошибки. Флаги над Берлином… Соперники есть всегда.)
— Не повезло, Алеша! — этими словами встретили меня в Москве товарищи.
Но я понимал, что дело не в невезении. Не мог я объяснить свой провал и тем, что тренер проявил нерешительность и перед самым выходом на помост предложил изменить тактику. Дело казалось мне гораздо сложней. Но в чем крылась ошибка? — на этот вопрос ни я, ни Роман Павлович ответить пока не могли. Продолжались тренировки. Обновился состав секции. В нее влилось много молодежи. Иногда тренер поручал мне проводить с ними занятия. Я охотно соглашался. Часто в перерывах мы беседовали в раздевалке. Я рассказывал своим новым товарищам о поездках в Венгрию и Финляндию, о том, как прошел путь от новичка до мастера спорта.
Не терял я связи и с теми, кто ушел из секции. Однажды почтальон принес письмо из далекого Норильска. Я с нетерпением вскрыл конверт — ведь — туда уехал мой друг, выпускник Московского государственного университета Александр Сумный. «Неужели это он черкнул? — забилось сердце. — Не забыл, значит».
И действительно, это писал Саша. Далекий город с суровым климатом встретил его приветливо. «Здесь чудесный, трудолюбивый народ. Много любителей спорта, особенно бокса и штанги. Очень жалею, что в свое время не изучал методику преподавания. Мне сейчас поручили руководить секцией штангистов, а теоретические знания очень слабы», — сообщал Сумный.
Прочитав письмо, я поехал к Роману Павловичу.
— Нужно помочь Саше!
— Правильно, нужно, — сказал он, прочитав письмо. — Но как?
— Давайте посылать ему методические разработки.
— Но ведь переписывать их очень кропотливое дело.
— Ничего, это я беру на себя.
— Что ж, давай…
С тех пор у нас с Сашей началась регулярная переписка. Мы с Романом Павловичем посылали ему методические планы, конспекты занятий, различную литературу. А в ответ получали рапорты: «Секция прибавилась на восемь человек; появилось два перворазрядника; проведены массовые соревнования силачей».
Уехал из Москвы и Сергей Николаевич Шелешнев, кандидат технических наук. Он перебрался в Новосибирск. Сергею Николаевичу уже сорок лет, но совсем недавно он еще участвовал в розыгрыше первенства города и занял третье место. «Дело, конечно, не в этом, — писал он мне после состязаний, — занятия спортом помогают оставаться бодрым и молодым».
