Лидия Давыдова - Джордж Элиот. Ее жизнь и литературная деятельность
Дина является воплощением бессознательной, простой жалости и любви к людям; ее нравственные и религиозные принципы так неразрывно связаны с самой сущностью ее натуры, что, как верно замечает одно из действующих лиц в романе, пастор Ирвайн, «пытаться отклонить ее от ее деятельности было бы так же бесполезно, как читать наставления деревьям за то, что они растут в том, а не в другом направлении».
В начале романа действие развивается довольно медленно, и перед читателем одна за другой проходят картины, с удивительной яркостью рисующие жизнь и нравы деревни. Джордж Элиот дает нам чрезвычайно рельефное и художественное описание секты методистов, пользующейся такой популярностью в низших классах английского народа; описывает религиозные собрания методистов, отношение к ним деревенских жителей и представителей церкви. С необыкновенной художественной правдой описывает она мирный домашний очаг фермера, рабочую мастерскую плотников, вечерние занятия в школе для взрослых. И вот в этом-то обособленном замкнутом мирке, живущем своими животрепещущими, повседневными интересами, появляется новое лицо, которое совершенно незаметно для других и для самого себя делается виновником страшной драмы, результатом которой является гибель двух жизней.
В Гейслон приезжает Артур Донниторн – блестящий молодой офицер, исполненный рыцарских чувств и самых добрых намерений. После смерти старика деда он будет владельцем Гейслона и намеревается к тому времени выйти в отставку и поселиться в деревне. Артур – человек поверхностный и слабый, избалованный жизнью и не привыкший ни в чем себе отказывать. В то же время по своей натуре он очень мягок и добр и искренне мечтает сделаться впоследствии образцовым помещиком, благодетельствующим всех, кто от него зависит. Он чрезвычайно дорожит хорошим мнением о себе, и для него нет ничего приятнее, как сознавать себя настоящим джентльменом, возбуждающим общие симпатии.
Приехав на лето в деревню, Артур случайно встретился с Гетти и был приятно поражен ее красотой. Невинное ухаживание за хорошенькой девушкой было неожиданным развлечением в однообразии его деревенской жизни. Гетти была в восторге от своего нового поклонника. Мало-помалу отношения между ними делались все ближе и нежней, и Артур чувствовал, что пора остановиться, но в деревне было так скучно, а Гетти была так мила, казалось, была так искренне влюблена в него! Остановиться было трудно, и у Артура не нашлось достаточно сил для этого.
Развязка наступила быстрее, чем он ее ожидал. Адам Бид случайно наткнулся в лесу на сцены нежного прощания его с Гетти. Можно представить себе, до чего он был потрясен тем, что увидел. Он не стерпел, вызвал Артура на поединок и жестоко поколотил изящного офицера.[2] Артур тут только понял, сколько горя он доставил Адаму тем, что не сумел вовремя удержаться от удовлетворения минутной прихоти. Он не подозревал, что Адам любит Гетти, и мысль, что он разрушил счастье человека, которого знал с детства и очень уважал, была ему крайне тяжела. Вообще, Адам заставил его совсем другими глазами взглянуть на то, что раньше казалось ему просто «невинным развлечением». Столкновение между Адамом и Артуром в лесу принадлежит к числу лучших сцен в романе. Здесь с удивительной рельефностью выступают два противоположных миросозерцания, два взгляда на любовь и на женщину – серьезное, почти религиозное отношение простого рабочего человека к своей любви и поверхностное, легкое отношение к тому же избалованного джентльмена, ищущего в жизни только приятных ощущений.
У Артура не хватило силы открыть Адаму сущность его отношений с Гетти. Он поклялся ему, что между ними дело не зашло дальше простого ухаживания, и написал Гетти письмо, в котором уведомлял ее, что должен ехать в Виндзор, в полк, и что между ними все кончено. Он действительно и уехал на другой день, а Адам передал Гетти его письмо. Вначале Гетти была страшно убита вероломством Артура. В ее наивной маленькой головке роились разные блестящие мечты о том, что Артур, может быть, на ней женится (она читала в романах, что это иногда бывает), что она сделается настоящей леди, будет ездить в карете и носить шелковые платья – и вдруг все эти мечты были разрушены. Но потом мало-помалу острая боль начала утихать. Гетти успокоилась, и когда Адам, который все время не переставал любить ее, сделал ей предложение, она согласилась без особенной радости, но и без особенного недовольства. Ее поверхностная, ограниченная натура была неспособна ни к каким глубоким чувствам. Свадьба с Адамом все-таки вносила некоторую перемену в ее жизнь, и к тому же свадебные приготовления и приданое чрезвычайно ее занимали. О самом Адаме и его счастье она не думала, потому что вообще не умела думать ни о ком и ни о чем, кроме самой себя. Все шло прекрасно, и день свадьбы был уже назначен, когда Гетти с ужасом убедилась, что она беременна. Что тут было делать? Эта задача оказалась не по силам такому слабому, беспомощному существу. Она убежала из дому и отправилась в Виндзор отыскивать Артура; по дороге у нее родился ребенок, и она не могла придумать никакого другого выхода, как убить его, чтобы снова вернуться домой и жить по-прежнему. Рассказ самой Гетти о том, как она убила своего ребенка, производит потрясающее впечатление: «Я сделала это, Дина… я зарыла его в лесу… моего маленького ребенка… и он плакал… я слышала, как он плакал… всю ночь… и я вернулась, потому что он плакал… Но я думала, что, может быть, он не умрет, что кто-нибудь найдет его и возьмет… я не убила его – я не убивала его сама… я только положила его туда и закрыла землей, а когда я вернулась, его уже там не было… Это потому, что я была так несчастна, Дина… я не знала, куда мне идти, и старалась раньше убить себя, но не могла… о, я так старалась броситься в пруд и все-таки не могла…» В таких отрывочных, бессвязных фразах она передает всю свою историю.
Гетти не была казнена. В тот момент, когда она вместе с Диной подъехала на позорной колеснице к месту казни, явился Артур Донниторн с бумагой о помиловании.
Этот театральный эффект – всадник, поспевающий к самому моменту казни с бумагой о помиловании, – несколько портит общее глубоко художественное впечатление, но это почти единственное неудачное место в большом трехтомном романе.
* * *В «Адаме Биде» нет тенденции в узком смысле этого слова (как нет ее ни в одном из романов Джордж Элиот, за исключением, пожалуй, «Даниэля Деронды»), но народная жизнь изображена в нем такими симпатичными и вместе с тем правдивыми красками, что, независимо от намерений автора, читатель невольно проникается уважением к этим простым фермерам, плотникам, лесникам, к их простой, трудовой жизни. Несмотря на трагический элемент, вносимый в роман преступлением Гетти, от всей книги веет чем-то свежим, здоровым, бодрящим, деревенским простором и поэзией труда.
