Иван Драченко - На крыльях мужества
- Командир! Сзади "худые"...
Этого еще не хватало. Закладываю левый вираж, ныряю вниз. "Мессершмитты" - тощие, словно акулы, пронеслись рядом, обдав каким-то смертельным холодком. Проскочили... и сразу же напоролись на "яков". Спасибо им, выручили.
В разноголосице боя слышу комэска:
- Подтяни...
Наконец-то пристраиваюсь к своим.
Возвращаемся домой: под крыло наплывает аэродромное поле. Над посадочной полосой ведущий резко отходит влево. Повторяю такой же маневр, выдерживаю безопасное расстояние от других машин, на которых отчетливо видны пробоины, масляные пятна...
На стоянке открыл фонарь, подставил лицо бодрящему ветерку. Расстегнул привязные ремни. Тикают в беспокойном беге часы на приборной доске. А шея так болит, словно на нее повесили мельничный жернов.
От ребят из группы Ивана Голчина узнаю: вражеские зенитки подбили Николая Киртока. В первом бою - и такая осечка. Начало, прямо скажем, ни к черту. В голову лезут разные мысли, одна другой мрачнее. Что с Николаем? Сел или нет? А вдруг... "Только не это... Только не плен!" - отогнал предположение, от которого стало зябко.
Ослепительным ледоходом плывут кучевые облака. Восходящие потоки воздуха волнами подходят под бронированное брюхо "ила". Внизу извивается мутный в тенях и бликах Северский Донец. Скоро выйдем на цель. На пути к ней, конечно, вражеские зенитки поставят огневую завесу. А пока - тишина. Идет невидимая подготовка к психологической дуэли между небом и землей.
Мы готовы ринуться на зенитчиков сверху, заколотить их по самые уши в землю.
Они уже видят нас.
Представляем злые глаза, притененные сталью касок, которые напряженно следят за нашим полетом.
Жерла зениток хищно поворачиваются к "илам". Секунда, другая - и небо словно зашевелилось. К штурмовикам потянулись ядовито-красные трассы, то выше, то ниже начали раздаваться хлопки рвущихся снарядов.
Частокол прочерков снарядов становится все гуще, напоминая летучее пламя электросварки. Казалось, что какая-то нечистая сила пытается соединить в одно целое несовместимое - небо и землю.
Благополучно проскочив поток огня, пошли после бомбометания крушить гитлеровцев в окопах. Пустили в ход эрэсы, пушки, пулеметы. Фашисты прятались в укрытия, но и там напрасно искали спасения: над блиндажами взлетела земля, перемешанная с обломками бревен. Эх, жаль, нет с нами Коли Киртока! Он бы обязательно сказал: "Иван, ну и дали фрицам жару!.."
А в наушниках уже раздавалась новая команда Евсюкова:
- "Горбатые", делаем второй заход...
Идем в набор высоты за ведущим.
- За мной! - командует комэск.
Подтягиваемся, по команде бросаем машины в новую атаку.
Приметил автомобиль с высокими бортами под тентом. Ловлю его в кольцо прицела, полосую очередями. Механизированная колымага подскочила и как-то боком поползла, словно подбитая собака, распушив бурый хвост дыма. Горит...
В наушниках шлемофона стоит то пронзительный писк, то завывающее урчание. Вороньем закружились "мессеры". Кто-то падает, кто-то зовет на помощь "яков" - самолеты прикрытия. А это захлебывающийся голос фашистского летчика (видно, совпала волна):
- Аллес капут! Муттер...
Да, для него, наверное, все окончено, и никакая мама уже не поможет.
Меня отбрасывает в сторону. Впереди лопнул большой белый шар, брызнуло осколками. Смотрю: у Полукарова на плоскости зияет огромная дыра. Его кренит, но Николай удерживает самолет от разворота. Да, на посадке товарищу придется попотеть изрядно. У него и на стабилизаторе дыр в избытке.
Возвратились с задания все. Осматривая пробоину на "ильюшине" Полукарова, комэск только покачал головой: "Получи такой апперкот снаряда среднего калибра чуть правее, и..."
Мы отчетливо представляли, что такое "правее, и...".
Старший лейтенант Евсюков сделал тщательный разбор боя, прошелся по отставшим, кое-кого пристыдил за ошибки и просчеты.
- На фронте оценки за полет не ставят, - заключил он, - Это не учебный полк. Здесь за ошибки летчик часто платит собственной кровью, жизнью. Вы должны твердо усвоить неписаные правила штурмового удара. Преодолевая огонь зенитной артиллерии, расчетливо маневрируй! В каждом боевом вылете выжимай из машины все до предела. Атаковать старайся из облаков, со стороны солнца. Уходи от цели тоже в облака или на солнце. Огонь веди из любого положения, а главное, бей наверняка с первой же атаки...
Нам, молодым, стало особенно ясно, что далеко не всему научились, что надо еще очень многое узнать, и делать это придется в напряженной боевой обстановке. Обстановке, в которой нет скидок на молодость или неопытность, обстановке, где никто не имеет права на ошибку. За ошибки здесь действительно платят жизнью товарищей и своей собственной.
С командного пункта ехали в автомашине, еще раз делились впечатлениями о первом бое.
- Проклятые зенитки стегали, как батогами. Думаешь, долбанет - и с катушек, - запустив в льняные волосы пятерню, полулежал в углу ЗИСа Михаил Хохлачев, мечтавший когда-то строить дома в родной Москве - красивые, прочные, светлые.
- А я чуть не сварился в кабине. Такое ощущение, словно попал в преисподнюю, где вместо чертей немец смолу и серу варит.
Георгий Мушников обнял за плечи Алексея Смирнова.
- Легче, кости поломаешь, медведь. А они мне еще пригодятся.
Тесно прижавшись к борту машины, молча сидели Виктор Кудрявцев и его воздушный стрелок Леонид Задумов. Этого парня с тонкими чертами лица, прихваченного легким загаром, я сразу приметил и оценил в бою: отразил не одну атаку "мессеров". На первый взгляд - мальчишка, а сколько он видел, сколько пережил!
После авиационной школы Леонид был направлен под Сталинград, где попал в бригаду морской пехоты. Здесь пришлось переквалифицироваться в артиллерийского разведчика и сразу попасть в горячее дело. Через линию фронта одна за другой были направлены несколько разведгрупп. Но ни одна из них не вернулась. А обстановка требовала как можно быстрее обнаружить скрытые огневые точки противника. Командир принял решение послать во главе новой группы Задумова: парень смышленый, обстрелянный. Несколько суток небольшой отряд Задумова находился в расположении вражеских войск. И с честью выполнил задание. После этого еще дважды Леонид водил своих товарищей в тыл врага.
По приказу Верховного Главнокомандующего бывших авиаспециалистов, а также моряков отправляли в "родные" части и на корабли. Так к нам и попал Леонид. В полк Задумов прибыл на должность специалиста аэрофотослужбы, но ее занимал механик по приборам. Инженер полка по спецоборудованию П. Кнестяпин предложил другую должность. Леонид не согласился, так как встретил земляка - летчика из Кинешмы Виктора Кудрявцева и тот "завербовал" его к себе воздушным стрелком. Вот так и начали летать.
