Иван Демьян - 15 ветреных лет
Сестра помогла мне с жильем: поселила у одной бабульки. Я ухватился за первую попавшуюся работу: устроился на стройку в ночную смену, занимался сваркой. Успевал выполнить норму за пару часов, оставалась еще уйма свободного времени. Тогда я перелезал через забор и гулял по ночному городу. Это были чудесные ночи: я любовался Москвой, писал песни. Но работа на стройке быстро надоела, и я озадачился тем, чтобы устроиться в хороший автосервис.
Вначале я пошел по объявлению «требуются». Мастерская оказалась хуже некуда — не было даже нормальных инструментов. Тогда я понял, что нужно действовать другим способом. Я нашел в газете красивую стильную рекламу автосервиса и отправился туда. По адресу увидел большую площадку, много машин и хорошие боксы. Я пошел к секретарше и сказал, что хочу поговорить с директором. Она не хотела меня пускать, но тут вышел сам директор, он согласился меня выслушать. Я рассказал о себе, объяснил, зачем приехал в Москву, и дал послушать песни «Религии». Потом предложил: «Дайте мне любую машину, даже самую искореженную, и время на работу. Если вам не понравится результат, можете не платить». Директор заинтересовался, улыбнулся и выделил машину. Я ловко применил «фишки», которым меня научил еще Немец в Новых Аненах, и уже через два часа получил аванс. В этом автосервисе я проработал почти полгода.
Как-то раз я решил позвонить Манжосову. Сказал ему: «Слушай, я уже в Москве — сам по себе. Если хочешь, встретимся, и я покажу тебе новый материал». Мы встретились. Он тогда продолжал заниматься каким-то непонятным бизнесом, но, послушав мои песни, принял решение вернуться к музыке.
Мы нашли ребят для записи альбома, начали готовить треки. Первые репетиции проходили в старинном домике в центре Москвы, сейчас этого строения уже нет. График был плотный, репетиции часто проходили рано утром — это было и дешевле, и удобнее для тех, кто днем отправлялся на обычную работу. Потом мы перебрались в студию Игоря Бабенко в кинотеатре «Ханой», где в то время записывались многие известные артисты.
Денег и у меня, и у продюсера катастрофически не хватало. Перспективы были туманны, песни могли «выстрелить» далеко не сразу. Были опасения, что мы просто не осилим запись всех намеченные треков. На этот случай я разработал план «Б». Пригодился опыт работы в нефтехимической промышленности, полученный еще в училище. Я нашел хорошую прибыльную вакансию: мне предложили поехать в Норвегию, отбивать лед от вышек. Уже были кое-какие договоренности, мне обещали колоссальные суммы. Я решил, что, если в ближайшее время ничего не «выстрелит» и закончатся деньги, поеду в Норвегию. Буду работать вахтовым методом, заработаю, а потом — вернусь в Москву уже с большими деньгами и сам запишу альбом. Вот так, все ради творчества.
Примерно в то время уже появились «Молодые ветра», «Осень» и «Город на Неве». Эти песни рождались благодаря новым обстоятельствам, переживаниям, знакомствам. «Молодые ветра» я написал по дороге из Москвы в Таловую. По прибытии я первым делом позвал к себе Саида и Эдика. Мне хотелось скорее показать, на какую песню меня вдохновило путешествие.
С «Городом на Неве» получилась забавная история. Бабулька, у которой я снимал комнату, запрещала шуметь после одиннадцати вечера. Иногда я не мог удержаться и тихонько наигрывал новые песни. Как-то вечером мне пришел мотив и слова «Города на Неве», я взял гитару и начал работать над композицией. Я ожидал, что на следующий день хозяйка квартиры будет ругаться. Утром, прежде чем я ушел на работу, она попросила: «Когда вернешься, сыграй мне ту песню, которую напевал вчера в три часа ночи. Я проснулась, прислушалась, и мне на душе от нее так хорошо стало!» В тот день я приехал на студию, рассказал эту историю в курилке, и все единогласно решили, что «Город на Неве» нужно обязательно записать и включить в альбом.
Песню «Некрещенная луна» я менял в процессе записи. Все время казалось, что чего-то не хватает, нужно больше остроты. Но вот мы приступили к работе над ней. Была ранняя весна, утро. Нам понадобились болванки для демозаписей, и я выскочил за ними в ближайший супермаркет. В голове крутилась эта песня, и все время казалось, что нужно развить припев. Бегу я и вдруг понимаю, что одет не как другие люди. Почти зима, холодно, а я, разгоряченный работой, забыл надеть куртку — благо до супермаркета было недалеко. Я купил болванки, побежал обратно, почти добрался в студию, и тут упираюсь в дуло пистолета. Лоб в лоб столкнулся с милицейским патрулем. Они сделали жест, мол, стоять. «Ты чего такой «нахлобученный», не от мира сего?» — поинтересовались милиционеры. Я, заикаясь, принялся рассказывать про музыку, про песни. Я замерз, спешил, чтобы записать как можно больше материала: время же в студии не резиновое. Не понимал, что происходит. Милиционеры потребовали документы, пригрозили вызвать машину, чтобы меня забрали.
Мои документы были в студии, меня отпустили за ними. Я не торопился. Милиционеры нарезали круги у кинотеатра «Ханой», а мы тем временем записывали очередную песню. Когда я принес документы, один из милиционеров попросил принести диск с песнями, хотел послушать. Тогда я решил его проучить. Сказал, что принесу: «болванки»-то куплены, так что подарку быть. Милиционеры ждали, но не дождались, ничего я им не дал. Потом пришли нужные строчки для «Некрещенной луны» про «Твой парашют заклюют».
Снова встал вопрос о том, как назвать группу. Манжосов был против «Религии», и не он один. Я никак не мог распрощаться с этим названием, держался до последнего. Рабочим именем группы оставалось «Религия». Я по-прежнему не мог придумать что-то столь же эффектное и значимое для меня.
Новое название пришло само. В процессе записи случались разные неприятные ситуации — очередной «потусторонний прессинг». Компьютеры постоянно выходили из строя, много времени и сил тратилось впустую. Помню, я в очередной раз спросил: «Ну что? Записали?» Мне ответили: «Нет, опять слетело». Тогда я ударил кулаком о стену и выругался: «Ну что за 7Б?!» И тут меня осенило: мы так и назовемся! Этой справкой мне когда-то хотели причинить вред, а теперь она принесет мне удачу.
Когда несколько первых песен были готовы, Манжосов решил, что пора отнести одну из них на радио. Он предлагал начать продвижение с «Арии Ивана», я настаивал, что первым делом лучше представить «Молодые ветра». «Но это же про войну, — возражал Манжосов, — а война сейчас никому не нужна». Я упирался: «Вот именно — не нужна, поэтому всем понравится».
Работу над «Молодыми ветрами» мы закончили однажды поздним вечером. Я захотел отнести ее на радио немедленно. Манжосов предлагал подождать до утра, но я не унимался: «Вот увидишь — сегодня отнесем, и через неделю нас уже будут искать!» Я немного ошибся со сроками, ответ «Нашего радио» мы получили не через неделю, а через две.
