Максим Ивлев - Диктатор Одессы. Зигзаги судьбы белого генерала
Очевидно, что между Дутовым и Гришиным-Алмазовым установились вполне доверительные и деловые отношения, и командующий Сибирской армией всецело поддержал атамана.
24 августа 1918 года при Временном Сибирском правительстве был создан так называемый Административный совет, в задачи которого входило обсуждение всех проектов постановлений и распоряжений Совета министров, рассмотрение кандидатур на ответственные административные должности и право окончательно решать переданные ему дела. В числе других министров в него вошел и управляющий Военным министерством А.Н. Гришин-Алмазов.
Глава IV. ВНЕЗАПНАЯ ОТСТАВКА
20—25 августа 1918 года состоялось второе Челябинское совещание, на которое съехались члены КОМУЧа, Сибирского и Уральского правительства, представители казачьих войск, представители ЦК партии эсеров находящегося в Самаре и проэсеровского Комитета национальных групп. От Сибири на нем присутствовали министр финансов Михайлов и командующий Сибирской армией генерал Гришин-Алмазов.
Совещание было открыто его старейшим членом, «бабушкой русской революции», старой эсеркой Е.К. Бреш-ко-Брешковской. Опять начались бурные дебаты о создании всероссийской власти, объединении военного командования, о судьбе захваченного в Казани частями Народной армии золотого запаса России. Наконец, все сошлись на том, что в Уфе состоится Государственное совещание по решению всех этих проблем.
После закрытия этой конференции устроили банкет с выпивкой, на котором присутствовали представители некоторых союзных держав. На банкете, после нескольких бокалов вина, Гришин-Алмазов, возбужденный очень резкими и неприятными для русского патриота замечаниями и отзывами о России английского консула в Екатеринбурге Томаса Г. Престона, наговорил ему в ответ дерзостей и между прочим добавил: «Еще вопрос, кто в ком больше нуждается: Россия в союзниках или союзники в России... Одна Россия может сейчас выставить свежую армию, которая, в зависимости от того, к кому она присоединится, решит судьбу войны». Вроде бы даже он заявил консулу, что «.. .англичане, предав царскую фамилию, и сейчас тоже, как всегда, играют двойную игру».
Если это так, то эти слова были явным криминалом с точки зрения «демократического» кабинета Сибирского правительства, а уж тем более для социалистов-револю-ционеров. Это свидетельствовало об очевидной контрреволюционности взглядов и, о ужас, о монархизме сибирского командарма!
Кстати, вполне благожелательное и уважительное отношение Гришина-Алмазова к памяти расстрелянной царской семьи, подтвердилось вскоре еще одним фактом. Как сообщали сибирские газеты, во время пребывания управляющего Военным министерством в Томске, он отдал распоряжение о том, чтобы были командированы в места последнего пребывания царской семьи специалисты для собирания исторических материалов, относящихся к последним дням династии Романовых.
На другой день после банкета Гришин еще более обострил свои отношения с союзниками. При встрече с председателем Чехословацкого национального совета доктором Богданом Павлу он заявил ему:
— Если вам, чехам, у нас не нравится, то вы можете уехать отсюда.
На это последовал ответ Павлу:
— Я знаю, что в политике благодарности ожидать не приходится; когда мавр сделал свое дело, он может уйти. Но я считаю, что мы своего дела еще не сделали. Россия нам нужна в наших интересах. А потому мы пока останемся, несмотря на ваше любезное предложение.
Вообще, к концу лета у военного министра обострились отношения с чехословаками, в частности с полковником Радолом Гайдой, поддержавшим когда-то Алмазова в свержении большевиков в Сибири. Чехи, почувствовав свою силу и безнаказанность, стали все больше вмешиваться в русские дела, были склонны предъявлять всякого рода ультиматумы, что очень не нравилось Апек-сею Николаевичу. Они вели себя в Сибири, как в побежденной стране, ставили себя в исключительное положение при дележе трофеев. Порой это тяжко било по национальному самолюбию русских.
Вскоре после Челябинского совещания случился дипломатический скандал, поднялся шум, и последовала нота протеста от Совета консулов союзных государств в Иркутске Сибирскому правительству и телеграммы с выражениями протеста против поведения генерала. Возможно, что во всех этих выражениях протеста было чье-то планомерное руководство. Но многим только этого было и надо. Враги и недоброжелатели Гришина-Алмазова, эсеры и в том числе сам премьер Вологодский, решили использовать это обстоятельство и отправить Алексея Николаевича в отставку с занимаемых им постов. «Застрельщиком» выступил товарищ министра иностранных дел М.П. Головачев, державший теперь в своем портфеле телеграммы-протесты по поводу челябинского инцидента.
Совет министров Сибирского правительства поставил на обсуждение вопрос об увольнении Гришина-Алмазова от занимаемых им должностей командующего Сибирской армией и управляющего Военным министерством. За увольнение, притом немедленное, высказались министр туземных дел Шатилов, имевший репутацию соглядатая от партии эсеров в правительстве и министр юстиции Патушинский. Против увольнения были министр финансов Михайлов и министр снабжения Серебренников. Председатель Совета министров Вологодский сперва был в нерешительности и не знал, как поступить. Самого «обвиняемого» не было на заседании.
При обсуждении вопроса начались бурные дебаты, которые во многом касались и общих вопросов, например, о том, «кто губит дело демократии и идет на поводу у реакции». Особенно усердствовал в этом Г.Б. Патушин-ский, в рвении своем нападавший на министра Михайлова и совершенно не стесняясь при этом в выражениях в его адрес. Эти нападки порой принимали у Патушин-ского истерический характер, и после бурной тирады он падал в изнеможении на кресло, ломал руки и закрывал ими свое лицо. Михайлов же спокойно выслушивал эти истерики и отвечал короткими репликами, приводившими противника в еще большую ярость.
Вопрос об отставке Гришина-Алмазова не был разрешен на одном заседании, и его пришлось перенести. Так тянулось еще пару дней. В течение этого времени министры Патушинский и Михайлов то подавали заявления о своей отставке, то забирали их обратно. Сибирская государственность переживала сильнейший правительственный кризис.
Наконец, премьер Вологодский решился на увольнение. На должность командующего армией и военного министра намечался бывший сподвижник Гришина-Алмазова по подпольной работе в Сибири, а ныне командир 2-го Степного Сибирского корпуса и войсковой атаман Сибирского казачьего войска генерал-майор П.П. Ива-нов-Ринов, кандидатуру которого усиленно продвигал М.П. Головачев. Он был неофициально запрошен о согласим занять место Гришина-Алмазова. Вначале ответил уклончиво, а затем согласился. Вопрос был решен.
