Игорь Соркин - Воздушный витязь
Квартирмейстер штаба 3-й армии полковник М. Д. Бонч-Бруевич, отвечающий за разведку, волновался больше других чинов штаба, зло выговаривал летчикам:
— Как вы, русские авиаторы, можете терпеть это безобразие? Разведчик-австрияк висит у вас над головой, безнаказанно прощупывает наши силы, а вы сидите, сложив руки, не даете ему отпора. Где ваша офицерская гордость, где боевой дух, присущий русским воинам? Необходимо сковырнуть к чертовой матери наглого австрийца с его "альбатросом".
Нестеров и его подчиненные понимали необходимость уничтожения опасного австрийского разведчика, который нагло бросал им вызов, но знали и то, как трудно это сделать. На их самолетах отсутствовали пулеметные установки, а у австрийцев они имелись. Русские же летчики вооружены были лишь маузерами или револьверами. В лучшем случае наблюдателям выдавались карабины, винчестеры…
…Квартирмейстер Бонч-Бруевич выжидательно смотрит на Нестерова. Что скажет командир авиаотряда, человек смелый, решительный, прокладывающий новые пути в использовании самолетов на войне? Ведь это он предложил несколько способов борьбы с противником в воздушном бою. Например, подвешивать бомбу на длинной проволоке для уничтожения самолетов и дирижаблей противника, приспосабливать к хвосту своего самолета пилообразный нож для той же цели.
— Так как же насчет "альбатроса"? — с некоторой иронией спрашивает Бонч-Бруевич.
Петр Николаевич выпрямляется и твердо отчеканивает;
— Я даю вам честное слово русского офицера, ваше превосходительство, что этот австриец перестанет летать.
Работа 11-го авиаотряда продолжается. Нестеров поднимается в небо утром и вечером. Нагрузка колоссальная. 12 августа, возвратившись из разведки, он упал в обморок. Отдохнул всего лишь два дня и — снова в полет: воздушная разведка, бомбометание по скоплению войск противника.
Вечером 26 августа Петр Николаевич возвращался из штаба армии на автомобиле. Он еще издали заметил в небе тот же "альбатрос". Опять прилетел! И сразу сложилось решение сбить австрийского разведчика во что бы то ни стало, любой ценой.
Нестеров подъехал на машине прямо к стоявшему наготове своему самолету "моран", полученному им в награду за "мертвую петлю" и дальние перелеты. Этот новый моноплан позволял развивать скорость до километров в час, на 36 километров больше "ньюпора". Правда, и на нем не было нужного для воздушного боя вооружения.
…"Моран" идет на взлет, все выше и выше поднимается в небо. В этот момент австрийский биплан завершает первый круг над городом и начинает заходить на второй. Противник не чувствует опасности, зная, что на аппаратах русских нет пулеметов. Нестеров идет наперерез противнику, заметно догоняя его. Летчики отряда, затаив дыхание, наблюдают за действиями командира. Между тем "моран", догнав "альбатроса", поднимается выше него, делает над ним круги. Только теперь австриец, испугавшись, начинает снижение, стремится оторваться от противника, уйти. Но поздно. Нестеров заходит сзади и буквально висит над австрийским аппаратом. Но каким же маленьким кажется моноплан "моран" рядом с громоздким бипланом "альбатрос".
А дальше… Дальше следует соколиный удар сверху колесами по крылу противника. Таран! На мгновение "моран" как бы зависает в воздухе, а потом начинает падать, медленно кружась вокруг продольной оси. От фюзеляжа отделяется мотор. Через секунду и "альбатрос" становится неуправляемым, валится на левый бок, поворачивается носом вниз и стремительно падает на землю, опередив "моран".
Так на глазах потрясенных летчиков 11-го авиаотряда погиб смертью героя Петр Николаевич Нестеров. Он сдержал офицерское слово дорогой ценой — отдал свою жизнь…
Евграф Николаевич долгое время носит в себе гнетущую боль от непоправимой потери. Ему хочется вылить ее, эту боль, на бумаге, поделиться своими чувствами с другими. И он садится за статью. Она дается ему без труда, потому что пишется от чистого сердца.
"Дорогому-Нестерову!
С чувством глубокого уважения к инициаторам замысла по увековечению памяти дорогого русского героя Петра Николаевича присоединяюсь всея душой к их предложению и прошу принять мою долю.
Я в числе немногих счастливцев-офицеров присутствовал на Сырецком аэродроме в Киеве и видел его первую в мире "мертвую петлю". Больше мне не приходилось видеть таких чистых и красивых петель ни у кого. Я от начала до конца следил за тем его полетом, так как перед взлетом на чье-то замечание, что Пегу сделал петлю, он ответил: "Нет, петли Пегу не сделал — он сделал только полет по форме французского "эс". Это не то, а вот настоящую петлю, может быть, сейчас увидите".
Он поднялся, "пропетлял" и, спустившись на землю, когда умолкло захлебывающееся "ура" офицеров я нижних чинов и его спустили, наконец, с рук на землю, сказал: "Ну вот, сейчас дам телеграмму… Пускай все видят, что русские сами могут создавать…"
Тогда я увидел… что аппарат может принять в воздухе любое положение и это еще не значит — смерть! Теперь, пройдя по проторенной дорожке и сделав 10 августа 1914 года над Гатчинским аэродромом две "мертвые петли" (первые русские на биплане), я оценил вполне определенно, какую великую роль сыграла первая в мире "мертвая петля" нашего отважного Нестерова, сколько сразу прибавилось уверенности в полете. Слава памяти Нестерова!
…Нестеров на товарищеском обеде в Гатчине после замечательного перелета Киев — Петроград в восемнадцать часов всего сказал:
"Я не фокусник. Моя первая петля — доказательство моей теории: в воздухе везде опора. Необходимо лишь самообладание. Такой перелет, как мой, без всякой предварительной подготовки, сами знаете, какое значение имеет у нас в военной авиации.
Теперь меня занимает мысль об уничтожении неприятельских аппаратов таранным способом, пользуясь быстроходностью и быстроподъемностью аэроплана! например, ударив на лету своим шасси неприятельский аппарат сверху".
Мы, участники обеда, были захвачены его идеей. Так просто!
…Вспыхнувшая война не дала времени окончательно развить последнюю форму — бой. И он смело пошел применять все, до чего дошел до сих пор, отдал все, что мог.
…Итак, начало боя в воздухе положено. И первым бойцом был он же, русский герой, уже носитель венца славы за первую петлю — Петр Николаевич Нестеров…
Слава тебе, русский герой! Слава Богу, что русские таковы!
Поручик Крутень".
Статью напечатали в петербургской газете "Новое время" 8 сентября 1914 года.
Через месяц Крутень с горечью узнал о новой трагедии в семье Нестеровых — смерти брата Петра Николаевича.
