Сергей Капица - Мои воспоминания
На палубе лежала наша большая труба, Морозов увидел ее и заинтересовался. Ведь у него был очень живой интерес к астрономической науке и на основании астрономических данных он хотел пересмотреть историю, высчитывал дату старинных документов по описанию расположения звезд, планет, солнечных и лунных затмений. Это легло в основу его книг «Откровение в грозе и буре», «Пророки», «Христос». «Откровение в грозе и буре» я потом обнаружил на даче у соседей.
Солнечное затмениеОни, правда, спрятали этот том где-то далеко на чердаке, но я нашел его и прочел это романтическое исследование одной из самых загадочных глав Библии.
Вечером Морозов пригласил нас к себе. Мы рассказывали ему о наших планах, а он нас угощал сыром и вареньем из собственного родового имения, которое ему сохранили. Так провели мы с ним три вечера. Знакомство с этим стариком произвело на меня очень большое впечатление. Он сохранил молодость: двадцать пять лет проведенные в Шлиссельбургской крепости в одиночном заключении были как бы вычеркнуты из его жизни, и невозможно было поверить, что ему уже 90 лет. Его живой интерес ко всему был совершенно необычаен.
По случаю затмения около Рыбинска была подготовлена специальная площадка для установки телескопов. На высоком месте был отгорожен участок земли, где стоял ряд научных инструментов. Приехал директор Пулковской обсерватории Михайлов, который, как и мы, собирался снимать внутреннюю корону и измерить смещение видимых мест звезд под действием притяжения Солнца для проверки теории относительности Эйнштейна. К сожалению, увидеть и сфотографировать затмение никому не удалось, потому что погода испортилась: полил дождь. И, как тогда сказали по радио, «затмение не состоялось». На самом деле, не состоялось наблюдение за затмением, хотя туда приехало все местное начальство, и должна была быть большая показуха.
Мой отец, вместо того чтобы праздновать свой день рождения, полетел с сотрудниками и друзьями на самолете в Иваново наблюдать затмение, но они тоже ничего не увидели из-за плохой погоды. Увидеть полное солнечное затмение мне удалось только через много лет. Для этого мы специально поехали целой группой на машинах из Киева в Полтаву.
Для Навашина вскоре наступило ужасное время, поскольку он занимался классической генетикой, и в 1948 году началось его преследование. Лабораторию его разгромили, и он должен был уехать в Ленинград, где его приютили в Ботаническом саду. Но наши отношения продолжались, приезжая в Ленинград, я всегда заходил к нему. Дружба с этим замечательным человеком сыграла в моей жизни большую роль.
Занятия астрономией очень пригодились мне в дальнейшем. Я научился выполнять точную работу собственными руками, конструировать приборы, познакомился с интересными, увлеченными людьми.
Анна Алексеевна — медсестра. Казань. 1942 г.Другое важное дело, которое также оказало влияние на мое развитие, — экспедиции по поиску нефти. В Казани во время войны была трудовая повинность. Все работали: отец руководил кислородной промышленностью, мать работала медицинской сестрой в госпитале, двоюродный брат Леонид — на заводе, каждый должен был трудиться. Летом, когда обучение в школе заканчивалось, меня отправляли в экспедицию — иначе пришлось бы грузить уголь.
В 1942 и 1943 годах я ездил в экспедиции в район так называемого «Второго Баку». В первое лето — в качестве чернорабочего, а на следующий год меня повысили и сделали оператором.
Это была комплексная экспедиция Радиевого[27] института Академии наук. В 1922 году академик Вернадский организовал в разоренной России этот институт, чтобы развивать исследования по радиоактивности и добычу радия: в Средней Азии — из руд, а в Татарии из радиоактивных вод, как раз в том районе, где мы и были.
Вернадский предвидел появление ядерной энергии и после опытов Резерфорда по ядерной физике опубликовал поразительное по своей прозорливости замечание. В предисловии к книге «Очерки и речи» он пророчески писал: «Недалеко время, когда человек получит в свои руки атомную энергию, такой источник силы, который даст ему возможность строить свою жизнь, как он захочет. <…> Сумеет ли человек воспользоваться этой силой, направить её на добро, а не на самоуничтожение? Дорос ли он до умения использовать ту силу, которую неизбежно должна ему дать наука?»[28]
Наша экспедиция использовала две методики поиска нефтеносных структур. Одна заключалась в том, чтобы искать примеси нефтяных газов и выделять газы из природных источников. Другая — в измерении радиоактивности природных вод, потому что, если они протекали в зонах разломов, которые оконтуривали нефтяные месторождения, там могла быть повышенная активность. В поле мы действовали по второй методике — измеряли радиоактивность воды. Аппаратура была самая примитивная, но очень чувствительная. Электроники вообще не было, были электроскопы, ионизационная камера, и с этой аппаратурой мы измеряли радиоактивность на самом пределе чувствительности.
Руководил экспедицией Иосиф Евсеевич Старик[29], там были Белоусов[30], очень видный геолог, геохимик Эрих Карлович Герлинг[31], который потом получил Ленинскую премию за исследование методов определения абсолютного возраста горных пород. В это военное время у него с его немецкой фамилией были большие трудности, да и сам облик у него был очень немецкий.
Эти люди были самыми продвинутыми радиохимиками того времени. У них уже был опыт обращения с радиоактивностью, часто добытый с большим риском. Я узнал об этом, когда пошел купаться с одним из моих спутников. Мы купались в натуральном виде, чтобы не мочить трусов, и я обратил внимание, что у него на бедрах заросшие язвы и грубые шрамы. Я спросил, что это такое, а он ответил: «Результат настройки циклотрона». Работа с радиоактивными веществами — это очень специфическое занятие, и этот опыт оказался исключительно важным, когда у нас решали проблему выделения плутония при создании ядерного оружия.
Вечерами они часто обсуждали урановую проблему, говорили о возможности создания атомной бомбы. Это были люди, руками которых она потом и была сделана. Мальчишкой я слушал их разговоры о том, как бомбу можно сделать, никаких секретов тогда еще не было. Позже они были привлечены к решению ядерной проблемы, и все пошло уже по другому, государственному пути, когда были привлечены лучшие силы нашей науки.
Сергей — родителям30 июня 1942 года
