В. Арамилев - В дыму войны. Записки вольноопределяющегося. 1914-1917
«Товарищи солдаты
Никогда еще мир не переживал таких страшных бедствий, как в настоящее время. Миллионные армии десяти больших держав ощетинились штыками, встали одной стеной друг против друга и сеют на пути своем смерть и разрушение.
Гибнут в борьбе сотни тысяч людей, реками льется кровь, громадные пространства земли опустошаются огнем и мечом и превращаются в пустыни, тратятся безумные деньги, собранные из трудовых грошей рабочего люда.
И для чего? Кем все это вызвано? Кому нужны эти жертвы, кому нужны горы трупов, потоки крови, миллионы разоренных семей?
Разве сам народ требовал войны?.. Конечно, нет. Есть картина знаменитого русского художника Верещагина. Называется она «Апофеоз войны» (результат). На безжизненном поле насыпана громадная куча человеческих черепов, кругом мертво и пусто, только отъевшиеся вороны сидят и кружатся над этой страшной кучей.
Эти хищники клюют и поедают человеческие останки; здесь им привольно, здесь их царство, тут они нашли богатую добычу.
Разве не то же происходит в действительности?
Миллионы рабочего люда идут и ложатся костьми, чтобы накормить своими трупами ненасытную стаю хищников-капиталистов.
Вот им да еще разным «помазанникам божиим» с их приспешниками, захватившими в свои руки политическую власть и стремящимися посредством победоносной войны закрепить ее за собой, и нужна война.
Капиталисты одного государства, гоняясь за миллионными барышами, сталкиваются с капиталистами других стран, вступают с ними в жестокую конкуренцию и доводят дело до войны.
А что же получает от войны трудовой народ, что война, ему приносит?
Горы убитых, сотни раненых и искалеченных, миллионы обнищавших и разоренных хозяйств, голод и холод семей, лишившихся своих кормильцев, новые тяжелые налоги – вот что приносит война народу…
И пусть народ не думает, что ему после войны дадут разные льготы и, что ему кто-то предоставит землю и волю.
Вспомните японскую войну. Разве война с Японией не принесла народу все ужасы и бедствия?
А когда народ потребовал для себя лучшей доли, лучшей жизни, то, что он получил, кроме пуль, нагаек и виселиц?
Таковые же результаты, только несравненно больших размеров, нужно ожидать и от теперешней войны.
Вся власть и произвол нашего правительства сильны только до тех пор, пока вы их поддерживаете, они держатся вашими штыками…
И вам стоит только повернуть свое оружие против тех, кто властвует над вами и пьет вашу кровь, и потребовать дружно и властно земли и воли.
Помните же это, товарищи солдаты!.. И не забывайте, что, добившись «земли и воли», вы, вернувшись домой, найдете там только нищету и разорение…
А над вами все также будут сидеть и кружиться стаи хищников-воронов и клевать вам глаза и пить вашу кровь»[3].
Начальство, обнаружив листовку в «расположении вверенных частей», переполошилось.
Приходил охранник в штатском. Назойливо выспрашивал солдат, читавших листовки. Приезжал военный следователь. Целая история.
* * *Произвели повальный обыск.
Отделенные добросовестным образом перетряхивали наше белье и рухлядь.
У меня забрали несколько номеров «Биржевки», «Нового Времени» и «Братьев Карамазовых».
Прапорщик Быковский от имени ротного объявил мне, что ни книг, ни газет без ведома командира роты в помещение казармы приносить нельзя.
«Биржевка» и «Братья Карамазовы» пошли на цензуру.
На военной службе глупостью вымощена даже дорога в клозет, но такие глупости встречаются не часто.
* * *Сухой теплый осенний вечер. Тихо струится нагретый вечерний воздух. В разливах золотистой травы плещется догорающее солнце. Над рощами пожелтевших деревьев вьется тонкое газовое марево.
Возвращались с тактических занятий по царскосельскому шоссе.
По боковым тропинкам пестрой цепочкой идут дамы с детками, гимназистки, запоздалые дачники с картонками. Проходя мимо нас, они задерживаются на минуту и молча провожают взглядами.
Фельдфебель скомандовал:
– А ну-ка, молодцы, запевай, что ли.
Песенники точно ждали этой команды. С первого шага согласно рванули:
Вниз да по речке,
Вниз да по Казанке.
Серый селезень плывет…
Рота, легко взявшая ногу, подхватила припев:
Три деревни, два села.
Восемь девок, один я.
Девки в лес по малину…
Дальше шли явные непристойности, которые всегда приводили в восторг фельдфебеля и взводных.
Когда мы проходили мимо женщин, фельдфебель всегда заставлял нас петь эту похабщину.
Солдаты поют заключительную строфу припева с цыганским присвистом, с хрюканьем, с горловыми забубёнными выкриками.
Видя, что я не раскрываю рта, фельдфебель подлетел ко мне и грубо, начальнически крикнул:
– Почему не поешь?
– Не хочу.
– Почему?
– Потому, господин фельдфебель.
– Три наряда не в очередь!
* * *Вчера в проходе конюшни встретил фельдфебеля, молодецки вывернул грудь, отдавая ему честь. В глубине души копошился какой-то веселый бес.
Он с любопытством задержал на мне жесткий взгляд, подошел вплотную и, жарко дыша перекисью гниющих зубов, угрожающе-спокойно прошипел:
– Дурак! Дубина! Ишак!
Я окаменел на месте, не понимая, в чем дело.
Фельдфебель пододвинулся еще ближе и, стукая пальцем в мою обнаженную голову, ехидно спросил:
– Позвольте узнать, господин студент, у вас тут опилки набиты или сенная труха?
Почувствовав на своем черепе леденящий холодок его руки, я понял свою оплошность. Проходя мимо начальства без фуражки, нельзя отдавать честь: нужно только поворачивать голову, есть глазами начальство и неподвижно вытягивать руки по швам.
Подошли несколько отделенных и взводных, привлеченных скандалом.
И может быть, желая похвастать перед ними, возбужденный их нездоровым любопытством, фельдфебель приказал мне:
– Сходи за фуражкой, возьми ее в зубы и обойди вокруг конюшни три раза. На каждом шагу кричи: «Я – дурак». Понял?
Я ответил молчанием.
– За фуражкой – арш! – скомандовал фельдфебель.
Я не спеша побрел к себе во взвод и лег на нары.
Вечером засадили на гауптвахту. За то, что отказался обойти три раза вокруг казармы, дали трое суток ареста.
* * *На гауптвахте сидит две недели солдат четвертой роты литер «в», Проничев. Из тульских крестьян. Развитой толстовец. Сидит в третий раз за отказ брать винтовку. Угрожают военным судом.
Фанатически предан своей идее. Рассказывает много интересного о современнных толстовцах в Тульской губернии.
Многие интеллигенты, по его словам, опростились, живут в землянках, питаются овощами.
