Александр Филюшкин - Василий III
О причинах опалы мы не имеем точных сведений. Мнения ученых разделились. Одни (Я. С. Лурье, Л. В. Черепнин, А. Л. Хорошкевич)[25] видят ее в неудачной дипломатической деятельности, ссылаясь на фразу из грамоты Ивана III русским послам от мая 1503 года: «…вы бы во всем себя берегли, а не так бы есте чинили, как князь Семен Ряполовский высокоумничал с князем Василием (Патрикеевым. — А. Ф.)». Ученые объявляли опальных князей чуть ли не изменниками — «сторонниками русско-литовского сближения», «убежденными сторонниками примирения и сближения с Литвой» и т. д.
Другие исследователи указывают, что опала последовала только в 1499 году, в то время как в грамоте Ивана III имеется в виду посольство Ряполовского и Патрикеева в Литву в 1494–1495 годах. Государь мог быть недоволен их дипломатической деятельностью, но если его гнев достиг критической отметки, вряд ли бы он копил злобу четыре года. Да и результаты посольства Ряполовского — Патрикеева были вполне успешны. Они подписали мирный договор, который считается первым «вечным миром» между Россией и Литвой (правда, «вечность» продлилась всего четыре года — уже в 1500 году вспыхнула новая война, но уж послы в этом не были виноваты). Была достигнута договоренность о браке дочери Ивана III Елены с Александром Ягеллончиком, великим князем Литовским. И первое, и второе было несомненным дипломатическим успехом. А. Л. Хорошкевич, правда, считает, что на самом деле это была неудача, так как послы не смогли зафиксировать в грамоте условие, согласно которому Елена в браке оставалась бы в православии, а также титул Ивана III «государь всея Руси», который литовская сторона отвергла. Но даже если и так, вряд ли Ивану III потребовалось терпеть четыре года, чтобы отрубить за такой проступок голову бывшему послу Ряполовскому. Задним числом он мог обвинить князей в чем угодно, но в 1495 году их деятельность явно считалась успешной, в том числе и самим великим князем.
Ряполовский и Патрикеев вместе с дьяками Федором Курицыным и Андреем Майко действительно в январе 1494 году проводили переговоры с литовскими послами и готовили комплекс документов по мирному договору и браку Елены. Официальный текст посольской книги, в которой сохранились протоколы переговоров, не позволяет найти ни малейшей зацепки, ничего, в чем провинились бы переговорщики и за что их могли подвергнуть опале[26]. В чем проявилось «высокоумье» Ряполовского, непонятно.
Единственный конфликт, который возник во время пребывания русской делегации в Вильно, — литовцы добавили строку в уже согласованный текст грамоты о гарантиях непринуждения обращения Елены в католичество: согласно этому добавлению, она могла принять его добровольно, если захотела бы сама (в русском варианте «свобода выбора» для жены Казимира Ягеллончика не предусматривалась). Бояре отказались взять такой исправленный документ. Однако здесь они действовали в интересах Ивана III, согласно полученным инструкциям, и упрекнуть их не в чем.
Мнение ученых, что Ряполовский и Патрикеев держались пролитовской ориентации, поскольку заключили мир с Литвой, не соответствует действительности — заключить мир и выдать замуж дочь приказал сам Иван III, никакой самодеятельности здесь не было. Возможно, что-то произошло «за кулисами» переговоров, но, увы, официальные документы следов этого не сохранили.
Некоторые исследователи (Н. М. Карамзин, С. М. Соловьев, И. И. Смирнов, Н. А. Казакова) связали опалу Ряполовского и Патрикеева с провалом деятельности группировки Елены Волошанки и великого князя Дмитрия Ивановича, реабилитацией и возвышением Василия и Софьи. Эта версия появилась впервые в середине XVI века на страницах грандиозного исторического сочинения, памятника государственной идеологии — «Степенной книги царского родословия». Казнь Ряполовского и насильственное пострижение Патрикеева были «уступкой», «данью», «отражением» превращения Василия во второе лицо в государстве. А. А. Зимин обратил внимание, что в 1498 году влияние группировки Патрикеевых было определяющим — к ней принадлежали пять бояр из двенадцати членов Боярской думы[27]. События 1499 года как раз знаменовали конец этого влияния.
Это верно, но здесь в трудах ученых действует логический принцип: «после того — значит, вследствие того». После опалы Ряполовского и Патрикеева произошло возвышение Василия — значит, его возвышение и было причиной их опалы. Получается замкнутый круг. На самом деле мы не знаем обстоятельств тайной придворной борьбы в московских правящих кругах в конце правления Ивана III. Разгром думской группировки Патрикеевых, конечно, способствовал поражению Дмитрия-внука, но вот что было его настоящей причиной, кто смог добиться низвержения столь влиятельных аристократов — на этот счет мы можем только строить предположения. Исходя из принципа qui bono, выгодно это было Василию. Но воспользовался ли он случаем или был инициатором интриги — источники хранят молчание…
Так или иначе, черная полоса для Василия и Софьи кончилась. В 1499 году Иван III начал переговоры с Данией о возможной женитьбе Василия на дочери датского короля, принцессе Елизавете. Между мартом и августом 1499 года Василий выдал жалованную грамоту Владимирскому Рождественскому монастырю. 21 марта 1499 года он был провозглашен государем и великим князем Новгородским и Псковским, и на Руси оказалось три великих князя одновременно: Иван III, Дмитрий-внук и Василий. Правда, Псков отнесся к этому назначению в высшей степени отрицательно, справедливо усмотрев в нем угрозу своего подчинения старому конкуренту Новгороду. Псковичи прислали челобитье к Ивану III «и внуку ево Дмитрию Ивановичю, чтобы держали отчину свою в старине». Иван III уступил. Василий лишился Псковского княжения, не успев приступить к своим полномочиям и даже не доехав до Пскова.
По всей видимости, такая внезапная отзывчивость на челобитье горожан была связана с тем, что Иван III решил более не возвышать никого из наследников, а держать их в подвешенном состоянии, обеспечивая неустойчивый баланс сил. Летом 1499 года возник проект наделения уделами младших сыновей Ивана III — Юрия (Дмитровом) и Дмитрия (Угличем). Тем самым государь напоминал, что Василий — не единственный его сын и в качестве преемника ему вполне можно подобрать замену.
Третий эпизод трудного пути Василия к власти датируется весной 1500 года и еще более загадочен, чем заговор Владимира Гусева и низвержение Ряполовского — Патрикеева. Дословно известие Погодинского летописца звучит так:
«Князь Василий, сын великого князя Ивана, хотя великого княжения, и хотев его истравити на поле на Свинском, у Самьсова бору, и сам побежа в Вязьму с воими и советники. А князь великий нача думати со княгинею Софиею, и возвратиша его, и даша ему великое княжение под собою, а князя Дмитрея поимаша, и с матерью княгинею Еленою».
