Артем Драбкин - Истребители. «Прикрой, атакую!»
Наутро меня отправили в Саратов. Там в госпитале хирург, как посмотрел на снаряд у меня в бедре, пригласил начальника госпиталя. Приходит такой пожилой, посмотрел, говорит: «Немедленно на операционный стол!» Положили. «Ну, – говорит, – терпи, сейчас будет больно». И как дернул этот снаряд, у меня искры из глаз. Потом я месяц лечился. Когда рана стала заживать, я навел справки, где мой полк, и из Энгельса вылетел самолетом в Зимовники. Полк оттуда уже улетел в Шахты, остался только технический состав, ремонтировавший неисправные самолеты. Руководил работами Йозеф, я его еще с 1941 года знал – мы из Алитуса в Каунас ехали вместе. Я ему говорю: «Йозеф, давай снимай всех и делай один самолет. Сделаешь, и я улечу!»
Самолет они сделали, я его вечером облетал, кое-какие замечания сделал. На следующий день должен был улетать. Пошел искать карту. Карту не нашел, но ребята из полка ПВО рассказали, где примерно искать аэродром. Нашел.
После ранения меня назначили на должность штурмана дивизии, мол, подлечись, а там видно будет. А уже перед Курской битвой меня назначили командиром 111-го Гвардейского полка.
Еремин Борис Николаевич
Командир 31-го ГвИАП майор Борис Еремин в кабине самолета Як-1, подаренного колхозником Ферапонтом Головатом. Аэродром Солодовка, 20 декабря 1942 г.
День 9 марта 1942 года запомнился мне на всю жизнь. В начале марта сорок второго года полк базировался южнее Харькова. Мы прикрывали наши войска, бомбить которые приходили группы бомбардировщиков Ю-88 и Ю-87 под прикрытием Ме-109ф. Утро было ясное. Слегка морозило. Летчики 1-й эскадрильи уже находились в воздухе, а нам предстояло их сменить в районе Шебелинка.
В установленное время мы взлетели, быстро собрались и легли на курс. Мы шли звеньями по три самолета – это уже было нетипичное построение, обычно мы ходили парами. До войны и в самом ее начале мы летали звеном по три самолета. Говорили, что так удобнее пилотировать, но это не так. Более удачно, как выяснилось позже, – парой: две пары составляют звено. А тройка что? Начнешь левый разворот – правый ведомый отстает, а левый зарывается под тебя…
В нашей группе было семь истребителей. Я – ведущий. Справа от меня – капитан Запрягаев, штурман полка, попросившийся с нами в этот вылет. Слева – лейтенант Скотной. Высота – 1700 метров. На увеличенном интервале выше, справа – лейтенант Седов с лейтенантом Соломатиным. Слева, ниже метров на 300, – лейтенант Мартынов с ведомым старшим сержантом Королем. На каждом истребителе подвешено по шесть эрэсов под крыльями, боекомплект для пушек и пулеметов – по штатной норме.
Сборка поставленного по ленд-лизу английского истребителя «Харрикейн»
Приблизившись к линии фронта, справа, почти на одной высоте с нами, я увидел группу из шести Ме-109 и тут же, чуть ниже, – группу бомбардировщиков Ю-88 и Ю-87. Сзади, на одной высоте с бомбардировщиками, шли еще двенадцать Ме-109. Всего двадцать пять самолетов противника. Немцы нередко использовали истребители Ме-109Е в качестве штурмовиков. Под плоскостями к ним подвешивали бомбы, а когда они освобождались от бомб, то начинали действовать как обычные истребители. Я увидел, что эти 12 Ме-109Е, которые летели за бомбардировщиками плотной группой, шли в качестве штурмовиков. Следовательно, прикрытие составляли только те шесть Ме-109ф, которых я заметил чуть раньше. Хотя эти шесть «Мессершмиттов» шли немного выше всей группы, все же все вместе самолеты противника держались весьма компактно и не делали каких-либо перестроений. Я понял, что нас они пока не видят.
Герой Советского Союза капитан Петр Сгибнев, командир 2-й ГвИАП ВВС Северного флота, на фоне «Харрикейна»
Командир 78-го ИАП ВВС Северного флота майор Борис Сафонов и британские летчики 151-го авиакрыла RAF (Королевские военно-воздушные силы), воевавшие в небе советского Заполярья. На заднем плане истребитель «Харрикейн», аэродром Ваенга, осень 1941 г.
Ребята заволновались, Мартынов и Скотной установленными сигналами (радио у нас не было, только визуальные сигналы – покачивания, жесты) уже обращали мое внимание на вражеские самолеты. Я же в тот момент был занят лишь одной мыслью: не дать противнику нас обнаружить. Думаю, если сейчас начать бой, я понесу большие потери. И решил отвернуть с маршрута к этим бомбардировщикам.
Летчики 17-го ГвШАП
Поэтому я просигналил ребятам: «Вижу! Всем – внимание! Следить за мной!» Решение было принято. Необходимо было выполнить небольшой доворот всей группой влево, уйти на юго-запад с набором высоты и атаковать противника с запада. Это обеспечивало нам внезапность атаки и, следовательно, преимущество.
Командир 65-го ШАП, ставшего 17-м ГвШАП, произносит клятву, принимая гвардейское знамя. Полк в это время был вооружен самолетами «Харрикейн», и многие летчики, стоящие в строю, вскоре были переведены в 767-й ИАП, вооруженный этими истребителями
После набора высоты я дал команду «все вдруг» к развороту вправо, и с небольшим снижением, с газком, мы вышли на прямую для атаки. Бомбардировщики и истребители противника начинали какое-то перестроение, но только начинали!
Каждый из нас в этой массе сам себе выбирал цель. Исход боя теперь зависел от первой атаки. Мы атаковали и истребители, и бомбардировщики: уничтожили сразу четыре самолета, из них два бомбардировщика. Потом все смешалось – мы попали в общую группу. Тут главное – не столкнуться. Слева, справа, сверху идут трассы. Мимо меня, помню, промелькнуло крыло с крестом. Кто-то развалил, значит. Объем, в котором все происходило, – небольшой; бой стал носить хаотичный характер: идут трассы, мелькают самолеты, можно и в своих попасть… Пора было выбираться из этой каши. Немцы стали уходить, и на догоне я сбил один Ме-109. Поскольку бой проходил на предельных режимах двигателей, горючего уже почти не было. Я понял, что надо собирать группу – подаю сигнал сбора. Обозначил себя глубокими покачиваниями, и остальные стали пристраиваться. Подходит слева Саломатин, смотрю, конфигурация самолета у него какая-то необычная – снарядом фонарь сбило. Сам он, спасаясь от встречной струи воздуха, пригнулся, так, что его и не видно. Справа– вижу, подходит Скотной, за ним белый шлейф, видимо, радиатор подбили осколками. Потом, мимо меня – один, второй, третий… все наши! Ты представляешь, после такой схватки – и все пристраиваются! Все – в полном порядке! Я чувствовал радость победы, удовлетворение необычное, какого никогда и не испытывал! Первые-то дни мы чаще в роли побежденных были.
