Лада Исупова - Мастер-класс
И она рассказала, как пожаловалась врачу, что есть ничего не может, особенно по утрам, хочет спать, и плакать, и домой, на что доктор посоветовал есть что-нибудь сладенькое, но наша китаянка, оказывается, с детства не ест ничего сладкого, а теперь и вовсе не может. Доктор начал перебирать соблазнительные сладости, она отвергла все. Наконец он воскликнул: – Что, и Peanut Butter не любите? Не может быть! Его все любят! Вы должны, должны есть что-нибудь сладкое, ребенку это необходимо для формирования, к тому же там много белка!
Далее следовали рыдания о том, что это невозможно есть и что это совершенно насъедобно (тут мы согласны). И главное – абсолютно не сладко!
– Так его же не едят просто так! На него кладут желе! – испугалась училка..
– Желе? – вытаращила глаза китаянка. – Еще и желе? Я не смогу! Я и так рыдаю каждый раз и терплю только из-за ребенка.Мы со всех сторон начали объяснять ей, что, во-первых, доктору и в башку не могло прийти, что она станет столько этого масла есть, а во-вторых, американских врачей вообще слушать не надо.
– А кого надо слушать?
– Нас!
Удивительно, но она сразу это приняла. Особенно мексиканку. Та методично рассказывала ей, что нужно кушать, но мы опять уперлись в мясо.
– Вот вырастет твой мачо, – уговаривала она ее, – будет профессором в университете, тогда пусть становится вегетарианцем сколько хочет, а сейчас нельзя! Детям нужно мясо, чтобы голова работала. – И она постучала себя кулаком по лбу, чтобы до беременной наверняка дошло, для чего нужно мясо. Та опять начала охать.
– Слушай, – предложил венгр, – ну ешь тогда колбасу. Или ветчину? Уверен, даже в Китае колбаса сделана не в тот же день, когда ее едят.
Мы единодушно одобрили это гениальное предложение, сошлись на том, что она будет делать себе на завтрак большой бутерброд, и разрешили ей выкинуть арахисовое масло.
Училка попыталась втолковать китаянке, что та не может так радикально менять свой режим и должна получить согласие доктора, но ее авторитет уже был ничто по сравнению с авторитетом нашего консилиума. Училка пригрозила, мол, если что – пусть пеняет на себя. Мы неодобрительно загудели.Прошло несколько дней, скажем неделя.
Китаянка в весе не сбавила, но скисла.
Спросили – как здоровье, что ест, как настроение, как ветчина по утрам?
Она чуть-чуть похорохорилась, но потом созналась, что все плохо. Мы расстроились – ну что, совсем?
– Не совсем, но замерзшее масло на ветчине тяжело дается.
– А почему замерзшее?
– За ночь замерзает.
– А что делает масло ночью на ветчине?!
Китаянка на полном серьезе – а они, похоже, вообще никогда не шутят – объяснила, что бутерброд она себе делает с вечера, заворачивает в пленку и кладет в холодильник, потому что утром у нее не хватает времени его делать. (Замечу: она не работает и не учится, а курсы пару раз в неделю и начинаются эдак в час.)
– А что там вообще делать? Минута!
– Какая же минута? Надо хлеб порезать.
– Это полминуты, купи порезанный!
– Ветчину порезать.
– Два куска?! Купи порезанную!
– Лист салата помыть.
– Помой с вечера.
– Маслом намазать, это никак не минута! Я очень медленная по утрам, к тому же, как начинаю все это резать, сразу вспоминаю маму и нормальную еду, и хочу домой, и начинаю плакать. А когда утром поревешь – весь день такой.
М-да… мы молча смотрели на нее.
– Когда я готовила завтрак, на всю семью, – заметила мексиканка, – я одновременно еще делала кучу дел. И точно никогда не плакала над ветчиной. У меня не было ветчины. А была бы – я над ней не плакала бы.
– Но у вас, наверное, было нормальное мясо!
– Совсем не каждый день.
Китаянка поняла, что она опять отдаляется от нас в туман глухого непонимания, и упавшим голосом прибавила:
– Я не могу есть холодное мясо… или ветчину, какая разница…
Француз пробурчал что-то по-французски (судя по интонации, выругался) и предложил:
– Есть идея. Делай на завтрак сосиски. Это очень быстро, это типа мяса, и оно не холодное.
Мы одобрительно загудели. Против сосисок никто ничего не имел.
Китаянка высморкалась и попросила научить ее покупать и делать сосиски на завтрак.
Рассказав и показав на пальцах все, что могли, объяснив, где это купить, мы приступили:
– С утра, как встаешь, наливаешь в кастрюльку воды…
– В какую?
– В самую маленькую, чтобы две сосиски влезли, наливаешь воды…
– Сколько?
– Немного, половинку…
Перебивают:
– Нет, не так, проще наоборот: кладешь две сосиски и заливаешь водой…
– На два пальца воды.
– Это много, на один!
Китаянка начинает испуганно моргать:
– Так как же правильно?
Начинаем шуметь, в сосисках каждый спец.
– Стоп! – останавливает мексиканка. – Так мы ее запутаем, надо, чтобы объяснял кто-то один. Это его идея, – показывает на француза, – ты и говори!
Довольный француз откинул прядь со лба и со знанием дела начал:
– Приготовление этого блюда совершенно не займет у тебя времени и не напомнит о маме. Кстати… а воспоминания о муже у тебя не вызывают негативных эмоций?..
– Говорите, пожалуйста, по существу, придерживайтесь рецепта! – занервничала училка.
– А я по существу! Я же для беременной рассказываю, видите, какое у нее эмоциональное воображение, я должен это учитывать.
– Нет, пусть девушки рассказывают, они это лучше сделают.
– Нет, пусть он, пусть он! Он лучше знает, это традиционная французская кухня!
– Мерси, – кивает в нашу сторону француз и продолжает: – Как только утром встаешь… – делает многозначительную паузу, выжидая, последует ли что-нибудь от училки, но нет, та терпит, – иди сразу на кухню. Кастрюльку достань с вечера, пусть стоит наготове… – опять строгая пауза. – Утром наливаешь воду в кастрюльку…
– Подождите, я запишу.
– Записывай. Налить воду в кастрюльку…
– Сколько?
– Какая кастрюлька?
– Такая. (Показывает руками.)
– Вот досюда. (Показывает.) Достаешь из холодильника две сосиски, бросаешь в воду и, пока они готовятся, идешь в душ. Как долго ты принимаешь душ?
– Минут пять.
– Отлично. Если будешь десять, то воды – в два раза больше.
– Спасибо большое, – пропищала китаянка.
– Вы уверены, что это нормальный завтрак для беременной женщины? – вставилась училка.
– Да. Овощи она будет есть в течение дня, – отрезал француз голосом главврача.
Проходит несколько занятий…
Спрашиваем – как завтраки, как сосиски. Испуганно благодарит, говорит, что все нормально, старается привыкнуть, ест.
Посоветовали ей менять сорта сосисок. Училка посоветовала посоветоваться с врачом.Проходит еще несколько занятий. Спрашиваем – как?
Сначала говорит, что ничего, но видно – что-то не так. Начинаем нажимать, чтобы добраться до истины, и, наконец, начинаются всхлипывания и традиционное: «Это ужасно, ужасно!» – и совершенно невкусно, и надоело каждый день, но, разуверившись в американском докторе, она твердо решила следовать нашему совету, этим и держится, каждое утро начиная с двух сосисок.
