Николай Кузьмин - Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии
Но вот противоположный пример: тоже мой соученик по академии – ныне генерал-полковник ВС РФ Владимир Булгаков. Тоже командир полка после академии, далее военный советник в Афганистане, командир дивизии, бригады в Твери, командир 20 АК в Волгограде, заместитель командующего СКВО. Вторая чеченская война: Герой России, два ранения, шесть боевых орденов, последняя должность – командующий войсками Дальневосточного округа. Сейчас уже в отставке, но это действительно боевой генерал и настоящий патриот!
Другой мой соученик – Михаил Масливец, по распределению после академии был направлен в оперативный отдел штаба БВО. С началом афганской войны был переведен в такой же отдел штаба ТуркВО. В 1981–1982 годах написал несколько рапортов о переводе его в 40А. Наконец его просьба была удовлетворена, и он стал начальником штаба 56 гв. одшбр. Погиб в сентябре 1983 года в ходе проводки колонны из Кабула в Гардез, подорвавшись на очень мощном фугасе.
Я горжусь тем, что когда-то учился вместе с ними и хорошо знал этих людей. Вот такие люди нужны державе и армии, вот настоящий ее золотой фонд и элита! Тогда и не было бы проблем с патриотично настроенными офицерами.
Ведь уже в 1995 году, в новом государстве – России с началом Чеченской войны появилось много трудностей с комплектованием офицерским составом частей в зоне боевых действий. Начиная от самого высшего командования до младших офицеров, многие открыто отказывались служить там, обосновывая это кто семейными обстоятельствами, кто состоянием здоровья, кто нежеланием вообще служить в армии. Современные офицеры охотно идут лишь в миротворческие контингенты, где риск невелик и платят хорошо.
Так что перестройка и развал СССР не прошли даром для Вооруженных сил. Никто не хотел отдавать жизнь за новых хозяев, неизвестно откуда взявшихся.
Не знаю, будет ли это когда-нибудь исправлено, но, по моему мнению – таких офицеров и такой армии, какой была Советская армия, ни России, ни Украине, ни другим государствам СНГ больше не видать.
Но это сейчас, а тогда, в 1982-м, я не сомневался и принял все как должное.
О том, что я могу погибнуть или стать инвалидом, я как-то не думал. Считал, что если выбрал профессию военного, то она имеет и свои негативные стороны. И почему-то искренне верил в счастливую судьбу, которую мне предсказала цыганка-гадалка когда-то, еще в ранней юности. Согласитесь, что риск – это постоянное состояние военного человека.
Все это я сообщил жене по приходу домой. Конечно, она не обрадовалась этой новости, но я постарался ее убедить в необходимости и целесообразности этого поступка и дал твердое обещание не погибать.
Надо сказать, что в СССР в те годы неохотно говорили о нашем контингенте в Афганистане. Хотя наша страна вела там настоящую войну уже несколько лет, народу не говорили правду. Даже гробы, которые периодически оттуда приходили, хоронили без особой огласки и запрещали указывать на постаментах, что человек погиб в Афганистане.
Поэтому советский народ не очень правильно понимал – что же происходит в Афганистане. Ведь пресса и телевидение показывали и рассказывали об успехах строительства социализма в стране, наших солдатах и офицерах, сажающих деревья и помогающих благодарным афганцам в строительстве домов. Идиллия, да и только!
А что там идут тяжелые бои, знали только сведущие, в том числе и я. Ведь мы в Кушке видели все своими глазами и слышали рассказы очевидцев. Стихи безвестного поэта-афганца опубликованы будут позднее только через добрый десяток лет:
На Родине тихо, смеются там дети.
Безоблачно небо. Леса там стройны.
Кукушка кукует. Нет счастья на свете
Превыше, чем жить и не видеть войны.
А в это же время горели в машинах,
Взрывали себя, чтоб не сдаться живым,
Спасали друзей, подрывались на минах
Советские парни… Их память почтим!
Проводы в Афган устроил скромные, было всего несколько человек: мой друг Алексей Урсатий – заместитель начопера дивизии, командир 260 разведбата Виктор Алексеенко и его начальник штаба Эргаш Алимухамедов.
Поездом доехал до Ташкента, там, в разведуправлении я прошел у начальника 1-го отдела полковника В.А. Сапожника необходимый инструктаж, получил документы и в 3.00 31 декабря с военного аэродрома «Тузель» в Ташкенте вылетел в Афганистан.
В 201-й дивизии
«ИЛ-18» плывет за облаками в полной темноте. Потом наступил слабенький рассвет. Я посмотрел на часы – мы в полете почти три часа, пора уже снижаться, но самолет вроде и не собирается это делать.
Салон полупустой, нас человек 30, в основном офицеры и прапорщики, возвращающиеся из отпусков. По замене нас летит всего двое: я и замполит мотострелковой роты из Кушки лейтенант Ращупкин. По существующему тогда положению, с ноября по февраль включительно, замена в Афганистан не производилась и таких как мы, исключение из общих правил, называли «декабристами».
Они обычно переслуживали свой срок, так как замена начиналась только с февраля – марта. Об этом мне любезно сообщили сразу же в самолете. Но я на это не отреагировал: служить все равно немало – 2 года, какая разница – парой месяцев больше, парой месяцев меньше?
Забегая вперед, скажу, что Игорь Ращупкин погиб ровно через 10 месяцев. Он служил в 395 мсп нашей дивизии замполитом 8 мотострелковой роты, в одной из операций их подразделение попало в засаду, где он, получив тяжелое ранение в живот, через несколько дней умер в госпитале.
Наконец в проходе между кресел появился капитан из экипажа самолета и сообщил, что по всему Афганистану низкая облачность, туман и все аэродромы, кроме Кандагара, закрыты. Значит, летим в Кандагар. Через полчаса снижаемся, совершаем посадку в аэропорту «Ариана». Все. Приплыли. Спускаюсь по трапу и уже второй раз ступаю на землю Афганистана.
Вокруг пусто, никого нет, только ветер свистит. Бетонное здание аэровокзала пустое. Там ходят несколько часовых-афганцев. Никто нас не встречает, никому нет до нас дела.
Надо что-то предпринимать. Офицеры-авиаторы, летевшие в нашей группе, предлагают ехать в вертолетный полк, находившийся рядом с аэродромом.
На попутной машине вместе с техниками вертолетов едем в полк. Я как старший по званию иду к командиру полка, представляюсь, объясняю ситуацию. Он говорит, что всех 30 человек ему разместить в полку будет трудновато, дает машину, человек 15–20 отправляет в 70 гв. мотострелковую бригаду, дислоцированную километрах в пяти. Нас, оставшихся 10 человек, размещают в ленинской комнате казармы батальона обеспечения, ведут в столовую для технического состава, где мы завтракаем.
Ситуация такая: сегодня 31 декабря, на все новогодние праздники до 3 января включительно плановые полеты авиации прекращены, так что улететь в Кабул до этого времени не на чем. Получается, что суток трое будем куковать здесь. Ну что, торопиться некуда, все мы из Союза летели встречать Новый год, значит – «затарены» под самую завязку.
