Валерий Шуйский - Мир искусства в доме на Потемкинской
7 октября 1938. Вл. Рост. взял отпуск, чтобы иметь право сняться в фильме Белгоскино «Человек в футляре» за плату. Если бы он снимался не в отпуске, его исключили бы из штата Ленфильма. И неизвестно, приняли бы обратно. Засл. арт. респ. Пославского (?), снимавшегося где-то по окончании договора, обратно в Ленфильм не приняли. Он ушел в театр. Сегодня собираюсь с н.а. Юрьевым повидать его и Мейерхольда для переговоров о работе моей и В.Р. над «Царем Эдипом», «Овечьим Источником» и пушкинским вечером. Думаю, что ничего из их затей не выйдет. Но пропустить возможность познакомиться со знаменитым Мейерхольдом не хочу. В.Р. на съемке, и я пойду одна.
12 октября 1938. Написала сейчас заявление коменданту тюрьмы с просьбой передать Глебу свитер и белье. Отнесу завтра. Может быть, фамилия Гардина или неожиданное милосердие помогут. А то стало уже сыро и холодно. Очень мне тяжко.
Была седьмого на вечере у Юрия Михайловича Юрьева. У него замечательная квартира, в два этажа, в доме Ленсовета. Мебель прекрасная, но картины – жуть! Четыре комнаты. Очень холодно и высоко. Были Мейерхольд, Райх, Кочуров, Вольф-Израэль, Вивьен и др. До чего мне понравился Вивьен! Какая веселость и мягкость обращения с людьми! Приглашу их всех к себе. Мейерхольд слушает вдумчиво, говорит четко, ясно и интересно. Больше молчит. Конечно, для него даром не прошло падение. Райх мне понравилась внешностью и простотой. Кочуров играл и пел свои «пушкинские» песни. Некоторые очень теплы и задушевные. У него совсем нет голоса. Потому трудно судить об их красоте. О гардинском юбилее ни слуху ни духу. Неужто так и не станут его отмечать? Все новые у нас люди и в Союзе и вообще в кино. Влад. Рост. очень это печалит. Ведь 40-летний юбилей бывает раз в жизни. И обидно, если никто не заметит. Ну, пока все…
В. Мейерхольд и З. Райх
18 октября 1938. 14-го была с Гардиным и Каверзиным в Филармонии на вечере балета. В.Р. восхищался Дудинской. Мне кроме нее понравились, как всегда, Балабина и Сергеев. Очень забавно танцевала Иордан и сильно – Чабукиани. На другой день пошла делать Глебу передачу. Так нервничала, подходя к окну, так боялась услышать, что он болен, выслан, переведен. Стало мне так больно за посаженного ни за что ни про что Глеба, так оскорбительно за себя, вынужденную с мольбой и унижением смотреть на какого-то гада, не желающего даже голову повернуть к людям, ждущим часами перед ним вестей о своих близких, что я разрыдалась и чуть не сутки не могла оправиться.
Вчера у нас были Каверзин, Васильев с Мясниковой, Вивьен с Вольф-Израэль и другие. Я пела. Вольф и другие удивлялись, почему не знали даже о моем пении. Играла я ведь тоже неплохо. Снималась, по отзывам многих, хорошо. Пишу. За пьесу хвалили разные люди. Стихи напечатали в «Известиях», выбрав из многих. И что же? К чему свелись все мои начинания?
23 октября 1938. Наступила ясная холодная погода. Думаю дня на четыре поехать в Татьянино. Сегодня там был В.Р. и наслаждался. Собак больно уж много у нас. Там три: Бурка, Джек, Найда, здесь две: Джан и Милый. … В.Р. … одинок и, когда не в запале, понимает и свою неправоту, и то, что кроме меня у него нет ни одного друга. Мне жутко в те минуты, когда я теряю в нем родного человека. Но иногда он злит меня и пугает односторонней справедливостью, при которой он думает о себе, жалеет себя и т. д. Но все-таки в нем больше хорошего, чем плохого. А главное, есть в нем ширина и свобода мысли. И гордость.
26 октября 1938. Вчера была у следователя Салонимского, в порту. Он ведет Глебино дело. Вообще следователи никого не принимают, но я написала ему и письмо, и, вероятно, фамилия и звание Гардина сыграли свою роль. Тов. Салонимский принял меня в хорошем кабинете. Предложил сесть. Сказал, что помочь передать Глебу теплые вещи не может. Передач никому не разрешают. Следователь был любезно радушен. Но настойчиво и внушительно сказал мне: «Ваш брат совершил государственное преступление», и на мои слова «Я ручаюсь за брата» сказал: «Советую ни за кого не ручаться». Внешность у этого товарища интересная. Блондин с хорошими чертами лица, приветливым взглядом и вьющимися волосами. Одна рука или изуродована ожогом, или отмечена красным родимым пятном. Я была спокойна, но говорить много было бессмысленно. Уверенность его тона сказала мне, что отзывчивости к человеку в нем не найду. Это агент, которому поручено найти в деле инж. Булаха состав преступления. Если бы он не нашел, его обвинили бы в недостатке бдительности и посадили бы самого.
Сегодня я ездила к прокурору Наркомвода. После Салонимского, сказавшего, что у Глеба не упущение по службе, не халатность, а государственное преступление, я перемучилась мыслями: что же подвели под Глебку?
22 ноября 1938. 15/XI делала Глебу передачу денег – 180 р. А вчера полетела к прокурору, узнала, что следствие протянется до января. Проверила, позвонив к следователю. Потом пошла к юристу. Домой вернулась еле-еле, температура 38о. А вечером были люди. Пришло извещение о Постановлении ЦК о праздновании юбилея Гардина. И вот у нас собираются и обсуждают, как его провести интереснее. Перепечатала и послала 1-му заместителю Ежова Евдокимову письмо и заявление о Глебе. Не знаю, куда, к кому еще броситься, чтобы как-нибудь помочь ему. Сегодня морозит. Хочу на два дня съездить в Татьянино.
15 декабря 1938. Сегодня делала Глебу передачу денег. Уже 16о мороза, а он все еще в летних вещах. И за маму тяжело, и за Глеба. Такая тревога и беспомощность! Ищу свидетелей в глебину пользу. Нелепая жизнь. И какие ждут еще впереди провалы, терзанья, мрак? А будут ли радости? Боже мой! Жизнь-то ведь уже почти прошла. Скоро начнется доживание.
25 декабря 1938. С 15-го жестокие бесснежные морозы. Боюсь, что померзли мои сирени, фиалки, флоксы и розы. Жаль и трудов, и их красоты. Сегодня метет. Скорее бы снег закрыл землю. 23-го ездила в Татьянино. Замерзла до жути. Поезд опоздал и туда и обратно на 1 ½ часа. В вагонах не топлено. И так будет всю зиму, потому что топливный кризис. Пол покрыт ледяной коркой: рвались отопительные трубы, и водой заливало вагоны. В этом году и у нас в доме холодно. А наверху дачи промерзли стены. Еще бы! Ведь холодило до 28о, без снега и на другой день после дождя! Все было сырым и теплым, и сразу Северный полюс!
Как-то Глеб? Я 19-го была у прокурора. Он как раз знакомился с заключением экспертизы. Предложил прийти через 10 дней и сказал, что в середине января будет суд, а вначале я смогу передать Глебу теплые вещи. Сегодня ездила и искала ему шапку. Ничего не нашла. Опять в магазинах торгуют только пуговицами, галстуками, сумочками. Никаких предметов первой необходимости. В Пассаже за шелковыми носками очередь человек в шестьсот. С провизией лучше. Но тоже очень скучно. А между тем фабрики обуви, трикотажа, текстиля работают в три смены. Но все идет или на военные заготовки, или за границу. Даже Гардин не может достать мне чулок. А ходил к директорам и Пассажа, и ДЛТ. Мама совсем без чулок. Да и у всех кругом с ними – швах. Я переживаю уже третий кризис ширпотреба.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Юренев Р.Н. Актер, режиссер, литератор. К 100-летию со дня рождения народного артиста СССР В. Гардина // «Советская культура». 18 января 1977 г. № 6.
2
См.: Кирилл Булах. Гардин из рода Благонравовых // «Ленинградская панорама». 1991. № 3. С. 26 – 28.
3
Все потом будет рассказано самим Глебом Булахом в его «Записках инженера» во второй книге – «Радость жизни. Тюрьма» (СПб, 2008).
4
Т.Д. Булах-Гардина, 1926–1959 гг.
5
Все перипетии судьбы Глеба Дмитриевича описаны им самим во второй книге его «Записок инженера» «Радость жизни. Тюрьма» (СПб., 2008) и в его же книге «Херсон. Путь в неизведанное» (Киев, 2004). Интересно и поучительно сравнивать то, что фактически происходило с ним в тюрьме, со словами прокуроров и следователей за ее пределами. – А. Б.
6
Речь идет о квартире № 1 в доме № 60 по улице Некрасова (бывш. Бассейной), в которой жили в то время две из сестер, урожденных Акимовых-Перетц – Елизавета и Антонина. В двух комнатах жили мои родители. Квартира тогда уже стала коммунальной, в ней были и другие, совсем чужие жильцы. – А. Б.
