Анатолий Вишневский - Перехваченные письма. Роман-коллаж
Умирающая женщина улыбнулась с признательностью. С этого момента она пошла на поправку и через несколько дней была здорова.
Глава 3
Разгрузка тюрьмы
Дмитрий Татищев – Вере Татищевой
Из писем января 1919 От Татищева Дмитрия, камера 108
Здесь, Церковный пер, 6, кв. 12
Вере Анатольевне Татищевой
Давно не имел писем, последнее получил прошлый вторник – с радостной вестью о Николае. Как-то живете вы? Ужасно тяжело так мало о вас знать. Я могу писать только два раза в неделю, вы можете чаще, пусть пишут девочки. Вы, кажется, можете писать мне и закрытые письма, конечно, будут здесь цензурировать.
Два раза не брали отсюда моих обратных посылок. Здесь недовольны тем, что им приходится носить вниз и обратно наверх, а так как я знаю, что вам приходится здесь долго дожидаться, то не лучше ли определить один день в неделю, когда я буду их приготовлять, но тогда уж пусть их берут. Назначим пока понедельник, потом напиши, какой день тебе удобнее.
Чувствую себя крепче и сытее, благодаря увеличенным посылкам и больничной порции, которую мне назначили, но только у меня теперь распухли ноги, почему я был сегодня у доктора.
Если тебе трудно присылать такие передачи, что несомненно, то имей в виду, что можно обратиться в Датский Красный Крест, от которого некоторые знакомые здесь получают передачи; они хотя и не могут заменить вполне домашние, могут помочь, их присылают 2–3 раза в неделю, в дни, когда нет общих передач.
Николай Татищев – матери
Из писем февраля 1919, из Москвы
Мое дело с поступлением в Красную Армию, кажется, налаживается, по-видимому, завтра буду принят. Здесь трудно с квартирами – холодно и переполнено, почему я еще не обосновался. Провел ночь на Сивцевом, сейчас пишу от Екатерины Николаевны, которая тебе шлет привет.
Передала ли ты мое письмо Стасовой? Если нет, это надо сделать как можно скорее. Для папа готовится еще посылка – столько же хлеба и 1 ф. сала. Но и здесь все бедствуют, пожалуй, не меньше петроградского. Петр болен и многие другие тоже – от истощения.
В общем здесь довольно приятно, погода солнечная, морозная, довольно бодрящая. Я усиленно занимаюсь чтением, хожу в Третьяковскую галерею, был на патриаршей обедне. Встречаюсь со старыми друзьями. Меня усиленно откармливают и балуют.
* * *Вчера у меня были две приятные неожиданности: получил ваши письма с посылками и откомандирован на завод, о чем давно мечтал. Сегодня уже выезжаю. По приезде напишу.
Я нес это время караульную службу, которая в общем не была обременительна; раз только морозило сильно, больше 20° с ветром, так что ночью было трудно выстоять. Зато хорошо питался и имел удовольствие наслаждаться Кремлем и переулками в чудные солнечные дни. Тишина здесь потрясающая, трамваи, к счастью, стоят, везде масса снегу, как в деревне. На заводе, куда я еду, находится Иннокентий.
Кончаю письмо и отправляюсь на вокзал. Вокруг суета – готовят провизию на дорогу.
Дмитрий Татищев – Вере Татищевой
Из писем февраля 1919
Благодарю за прекрасные последние посылки, чудный пирог, прекрасные каши, сало, мясо, хлеб. Все это меня очень подкрепило, и я чувствую себя лучше гораздо, одно время был совсем слаб, очень изнурен. Только трудно тебе не только все это доставать, но и самой всегда носить теперь, что девочки заняты. А где Губарев?
Переезд Николая к матери, насколько могу судить отсюда, одобряю, уверен, что вы хорошо решили.
С сегодняшнего дня дни посылки писем отсюда изменились, кроме того предложено писать крупно и только самое необходимое.
Так как электричество горит у нас всего 1½часа в сутки, то, если не очень трудно, пришли свечу, а то очень уж длинные ночи.
Николай Татищев – матери
Из писем февраля 1919
Теткинский завод[15].
Я живу в деревне, в прекрасной местности, на реке Сейм. У нас с Иннокентием большая комната – я его адъютант, народ здесь приятный, погода очаровательная, пищи дается столько, что при всем желании не могу всю поесть.
Что касается до службы, то штабная работа происходит между 10 утра и 5 – как у Ирины, но дела сравнительно немного, так я сейчас имею возможность писать тебе, сидя за моим адъютантским столом. Часто вспоминаю вас на Спасской, 2 и стыжусь своего благополучного жития. Но из-за дальности расстояний и совершенного отсутствия оказий в Петербург, мы с Иннокентием ничего не можем прислать. О дальнейших моих планах пока ничего не могу сказать, по всей вероятности, долго останусь здесь.
Дмитрий Татищев – Вере Татищевой
Из писем марта 1919
После выздоровления Николая ты писала, что надеешься и веришь, что скоро будет другая радость. Напиши, пожалуйста, совершенно откровенно, продолжаешь ли ты надеяться или вряд ли можно в скором времени ожидать [два слова невозможно прочесть – поверх них стоит штамп: Просмотрено. Комиссаръ дома предварит, заключенія]. Здесь вполне тепло, кроме нескольких дней с месяц тому назад, когда испортилось отопление и мы мерзли…
* * *Свечки получил, благодарю, только горят они очень уж скоро. Свечи теперь особенно важны, так как электричества нам совсем больше не дают. Чувствую я себя ничего себе, только опять стал несколько слабее, очевидно, вследствие недостатка питания.
* * *Датскую посылку получил один раз, но на них теперь рассчитывать нельзя; стали неаккуратны, то пришлют один раз в неделю, то две недели совсем не присылают, и вообще посылки не представляют основательного интереса. Твои последние хороши, благодарю. Получаемых в понедельник и среду вполне хватает, пятничную иногда не удается растянуть на три дня. Не стесняйся присылать махорку, если табак дорог. Совсем плохо со спичками, прошу хоть одну коробку в неделю.
* * *Прошу белья, полотенце, воротничков. Хорошо бы просматривать белье, а то в последний раз я получил совершенно рваную рубашку и подштанники без единой пуговицы, пришлось самому шить, оторвав пуговицы от сменных. Тогда была иголка и нитки у моего сожителя, а теперь нет. У меня новый сожитель, инженер с Путиловского завода.
* * *Твою открытку от 25 марта я получил вчера, на ней сделана надпись, что надо писать крупнее, прими это к сведению. Поясница моя гораздо лучше, кашель почти прошел, вообще чувствую себя лучше. Деньги я просил внести один раз, так как здесь тратится мало, газета, парикмахер и кой-какие мелочи, но если тебе не очень трудно, то внеси еще раз в пятницу рублей 50, это на случай перевода меня в другой город, что последнее время практикуется довольно часто.
Николай Татищев – Ирине Татищевой
1 /14 марта 1919
Как ты поживаешь? Ходишь ли на службу? Полагаю, что у вас продолжается голодовка, хорошо хоть что кончились морозы. Здесь весна, вчера я даже видел первый намек на зеленую траву. Совершаю большие прогулки, уже давно забросил пальто. Хочу обратиться к тебе со следующим предложением: если не будет предвидеться ничего лучшего и если я буду все еще здесь, весной ты возьмешь отпуск, и я приеду или пришлю кого-нибудь, чтобы привезти тебя в здешние Палестины откормиться и отдохнуть на лоне природы – а потом Ику (или наоборот). Ты здесь не пропадешь – здесь деревня, белые хаты, большая река с островами и знакомые люди.
Вот еще аттре[16] для тебя: масса собак. Я завел было ощенившуюся суку, чтобы иметь свежее молоко к утреннему чаю, и сперва все шло хорошо; но раз, когда я ее доил прямо в стакан с горячим чаем, она сорвалась с места, обварила задние ноги и теперь убегает, когда видит меня за две версты.
Николай Татищев – матери
Из писем марта 1919
Моя жизнь без перемен, если не считать того обстоятельства, что я феноменально толстею, приводя в неописуемое удивление всех, кто не видит меня хотя бы несколько дней подряд. Продолжаю жить с Иннокентием, который очень приятен. По вечерам здешняя молодежь собирается за чаем, и Иннокентий рассказывает о "батюшке Николая Дмитриевича".
Может быть, если Ст[асова] узнает обо мне, это придаст энергии и для дальнейшей медицинской деятельности? Тем более что, как говорит поэт:
Tell that I'm a soldier
Of the red army,
But not about the sugar
And it will be right!..[17]
Дмитрий Татищев – Вере Татищевой
Из писем апреля 1919
Сейчас меня переводят на Гороховую, 2. Доставляй, пожалуйста, туда жидкую пищу: молоко, суп в бутылках, жидкую кашу в бутылках. Твердое там отбирают; без передач, говорят, очень голодно. Можно приносить папиросы, но не больше 75 штук за раз.
* * *Сегодня увозят меня в Москву вместе с Бор. Васильчиковым, Макаровым, Крейтоном. Сижу в вагоне поезда, отойдет в 6–8 часов вечера. Скверно, что не дали ни тех небольших денег, которые были на Шпалерной, ни возможности захватить больше белья и еды.
