Борис Стадничук - Сократ: учитель, философ, воин
Дежавю
Такой случай ему представился лет десять спустя, во время другого, уже вовсе неудачного для афинян боя под Делием. Когда афинская армия разбежалась, Алкивиад, который в тот день сражался в кавалерии, заметил Сократа, занятого обычным, судя по всему, для него делом: выносящим из боя раненого юношу. Есть все основания полагать, что этот юноша был не кто иной, как Ксенофонт. Платон, правда, называет его Лахетом, но ведь Платон вообще старается не упоминать в своих книгах о Сократе имя Ксенофонта. Ксенофонт, кстати, тоже как будто и не подозревает о существовании Платона. Выше мы высказывали предположения о причинах такого взаимного игнорирования. Поэтому примем точку зрения тех историков, которые считают, что на этот раз Сократ спасал Ксенофонта. Алкивиад мог сразу же ускакать в недосягаемое для врагов место, однако остался с отступающими пехотинцами и помогал Сократу отгонять от Ксенофонта врагов. Так они все вместе и вышли к своим, благополучно избежав плена, а то и более серьезных неприятностей.
Тенденция, однако! Поразительно похожие друг на друга эпизоды военной биографии Сократа позволяют нам сделать несколько выводов. Во-первых, он был законопослушным гражданином своей страны, патриотом – не в пафосном, а в подлинном смысле этого слова. Во время битвы под Делием ему было уже около пятидесяти, по тем временам возраст более чем почтенный. Но, как видим, Сократ по-прежнему в действующей армии, по-прежнему сражается рядом с молодыми и по-прежнему готов рисковать собственной жизнью ради своих учеников. Это вызывает уважение: он не только храбр, но и верен собственным философским принципам. Ведь, как мы скоро увидим, ученикам он внушал именно это: быть верными отеческим законам, не бояться смерти и никогда не оставлять без поддержки тех, кто попал в беду.
Сократ и здоровый образ жизни
На картинах художников поздних эпох Сократ обычно изображается глубоким стариком. Если по сюжету картины он поучает кого-то или выступает перед афинским судом, то художники придают ему вид благообразного седовласого старца, склонного к напыщенным театральным позам и жестам. Если сюжет картины бытовой – например, Сократ ссорится со своей сварливой женой Ксантиппой, – то на них мы видим смешно гримасничающего пузатенького старичка. При всей несхожести этих картин их авторы, видимо, хотели выразить одно и то же: что подлинная сила Сократа была не в мышцах, а в благородстве идей. Однако военные эпизоды, о которых шла речь выше, рисуют философа хотя и не молодым, но вполне еще здоровым и крепким человеком. Не так-то просто вынести на себе из боя тяжеловооруженного воина (как мы помним, Алкивиад не бросил оружие). Алкивиад даже припоминает, что силой и выносливостью Сократ превосходил большинство товарищей. Полуостров Халкидика, по мнению афинян, – это север, зимой по ночам там бывает холодно: «лужи покрываются льдом»! Другие солдаты, проснувшись утром, не хотели покидать палатки, а если все-таки вылезали наружу, то старались накрутить на себя побольше одежды, украденного в соседних деревнях тряпья или просто веток. И поскорее спешили к кострам. А Сократ вставал раньше всех, меньше всех ел и ходил по замерзшей земле босиком. Кое-что в его поведении во время осады Потидеи наводит на мысль, что Сократ, помимо всего прочего, увлекался и какими-то неизвестными в наше время способами закалки или оздоровления организма. Так, его товарищи с удивлением наблюдали, что он вечером становился у палатки и, не двигаясь, в одной позе стоял до самого утра.
Возможно, он медитировал, а может, наоборот, размышлял о каких-то философских проблемах? Аристофан в комедии «Облака» тоже приписывает Сократу привычку подолгу стоять на одном месте, не обращая на окружающих никакого внимания. Злой шутник разукрашивает свой рассказ смешными и пошловатыми подробностями, которые, наверное, очень нравились афинскому простонародью. Сократ стоит, разинув рот, а мыслями витает далеко в небесных сферах. И не замечает, что над ним с совершенно определенными намерениями уселась птица. И так далее – «туалетный юмор» в духе современных голливудских комедий. Алкивиад вспоминает о странных привычках Сократа с уважением – он понимает, о каком непростом человеке идет речь. Аристофан то ли не понимает этого, то ли – в угоду «массовому зрителю» и заказчику Аниту – делает вид, что не понимает. Но рассказывают они об одном и том же факте, свидетелями которого, видимо, оба не раз становились. Так что же это было? Даже если речь о медитации, то способ, которым она осуществлялась, говорит об очень крепком здоровье и большой выносливости, которых без длительных упражнений не достичь.
Сократ – мастер боевых искусств?
Как бы то ни было, не стоит представлять себе Сократа каким-то супервоином. Выше говорилось, что греки вообще не придавали большого значения индивидуальным действиям. Более важными в бою считались коллективизм, сплоченность. Тот, кто слишком уж старался блеснуть храбростью или умением владеть оружием, мог расстроить общий порядок фаланги и поэтому часто оказывался не столько полезен, сколько вреден для общего исхода схватки. В одном из диалогов Платона рассказывается, как друг Сократа, беспокоясь о должном воспитании сына, обратился к философу за советом: стоит ли отдавать мальчика в обучение к прославленному фехтовальщику? Сократ, посмеиваясь, тут же припомнил забавный случай, когда один из знаменитых мастеров единоборств именно благодаря своему чересчур изощренному мастерству попал в ситуацию нелепую, а то и опасную.
Афинский корабль, на котором плыл Сократ, проходил через узкий пролив между островами у побережья Греции. Навстречу по тому же проливу шел корабль одного из городов «антиафинской коалиции». Чтобы благополучно разминуться, не врезавшись в скалы и не получив серьезных повреждений, кораблям предстояло пройти борт о борт, почти касаясь друг друга. Видимо, капитаны, отбросив мысли о враждебных действиях, не сговариваясь, начали этот сложный маневр, стараясь спасти и себя, и пассажиров, и груз. Это, однако, не устроило одного из товарищей Сократа по плаванию – того самого знаменитого фехтовальщика. Заметив корабль противника, он решил как следует припугнуть врагов. Покопавшись в своем снаряжении – он вез в специальных мешках множество различных образцов оружия, – он выбрал копье. Причем не с обычным, а с каким-то особенным, «серповидным», как пишет Платон[8], наконечником, и в тот момент, когда корабли проходили вплотную друг к другу, принялся выписывать копьем какие-то сложные фигуры и делать выпады. Но никого не ранил и не убил, потому что люди на вражеском судне, конечно, отпрянули подальше. Зато его серп глубоко вонзился во вражеский борт. Не желая расставаться со своим, возможно, дорогим оружием, он крепко держался за него, так что корабль противника потащил его за собой и едва не выдернул с палубы. Хорошо, что кто-то из своих оттащил мастера фехтования, не дав ему свалиться в воду или на борт вражеского корабля. Сократ завершает этот анекдотический рассказ советом не забивать молодым людям головы чепухой и не обучать их навыкам бесполезным, которые только сделают их слишком чванливыми и опасными для себя и окружающих. В качестве примера он, между прочим, опять приводит спартанцев. По его словам, самые искусные воины Греции не стремятся стать виртуозами фехтования, а, овладев первоначальными навыками владения оружием, в дальнейшем тратят свое время на обучение коллективным действиям.
Тут есть два замечания. Во-первых, возможно, Сократ, когда делал такую антирекламу мастерам фехтования, был не вполне бескорыстен. Может быть, советуя родителю отдать мальчика учиться чему-то более дельному, он имел в виду не что иное, как свою «мыслильню»?
Спартанский вопрос
А во-вторых, и в этом, как и во многих других случаях, и он сам, и следом за ним многие его ученики (в том числе – и даже в первую очередь – Ксенофонт и Платон), когда им надо сослаться на чей-то авторитет, обращаются чаще всего к примеру спартанцев. На первый взгляд это кажется странным – ведь Спарта была злейшим врагом их родных Афин. Многим афинянам это, должно быть, казалось не просто странным, а подозрительным. В Афинах существовала довольно влиятельная партия, которая не хотела воевать со спартанцами, а, наоборот, хотела бы использовать их для установления в Афинах аристократической формы правления взамен демократии. И если мы бегло просмотрим имена наиболее влиятельных членов этой партии, то найдем там много тех, кто упоминается Платоном или Ксенофонтом в качестве почитателей, собеседников или просто слушателей Сократа. И тогда выходит, что сократовская «мыслильня» действительно была рассадником вредных для государства идей? И не был ли Сократ, как это сейчас называют, «агентом влияния» вражеского государства?
