Том Бауэр - Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна
В то Рождество Экклстоун и слышать не хотел ни о каких торжествах. Взбешённый тем, что подчинённые организовали праздничный обед в пабе неподалёку, он ждал их на рабочем месте. «От тебя сейчас никакого толку», — бросил он Джонс, когда та вскарабкалась по лестнице в кабинет. Дай ему волю, он объявил бы Рождество рабочим днём.
Тоскливо было и в очередном свежеотстроенном доме на Мелкот-роуд — там ждала жена-домохозяйка. Бернард всё больше отдалялся от Айви. Она не одобряла его стиль жизни, не разделяла его интересов, постоянно ходила по магазинам и жаловалась на его бытовой аккуратизм (переходящий, по мнению некоторых, в одержимость), а также на стремление контролировать каждый её шаг. Экклстоун со своей стороны подозревал, что у жены роман с электриком.
— Та китаянка не сводила с меня глаз, — сообщил он Энн Джонс пятничным утром 1967 года.
Накануне вечером в «Крокфордс» был ужин для завсегдатаев казино, и там он познакомился с прелестной уроженкой Сингапура Туаной Тан и её мужем-американцем. Красавица родилась 7 декабря 1941 года — в день атаки на Пёрл-Харбор — и выросла в состоятельной семье, так что у её отца водились деньги на азартные игры. Муж Туаны застрял у столика, где играли в кости, и они с Экклстоуном проводили время за шмен-де-фер. Он выяснил, что Туана приехала в Лондон изучать искусство и что она несчастлива в браке, которому всего год. Одни называли её «тихой», другие — «смирной».
Туана Тан отлично подходила Экклстоуну. Умная, заботливая, нетребовательная, в сравнении с Айви она выглядела утончённой и не возражала против главной страсти Экклстоуна — делать деньги. Его придирчивость и холодность её тоже не смущали. Целый год они тайно встречались, пока однажды вечером, вернувшись домой, Бернард не узнал от Айви, что звонил муж Туаны. Они с Айви выяснили, что оба понятия не имеют, где сейчас их супруги. «У Берни роман с Туаной», — сообщил ей американец. Айви потребовала развод, чему Экклстоун был только рад. Вопрос с их двенадцатилетней дочерью Дебби решился быстро — Экклстоун согласился выплачивать большие алименты. Он ушёл с одним чемоданом.
Жизнь с Туаной пошла тихо и спокойно. Эта рассудительная женщина оказалась по-восточному внимательной и покорной, с радостью признала главенство мужа, заботилась о нём и о новом доме в Чизлхерсте. Экклстоун, по своему обычаю, полностью его переделал и устроил в саду водопад. Она без всяких возражений готовила еду, гладила одежду, а по утрам даже выдавливала ему пасту на зубную щётку. «Я как мышка, — с улыбкой признавалась она. — Я делаю всё, чтобы он был доволен».
Единственным недостатком Туаны были её сообщения. Телефон звонил не переставая, и она, часто не понимая, чего хочет собеседник, записывала всякую чепуху. «Вот пустоголовая!» — ругался потом Экклстоун.
В работе он обожал непредсказуемость — дома же, напротив, никогда не отступал от заведённого распорядка. Вечером он первым делом чистил обувь, потом поправлял занавески и все предметы, которые стояли неровно, и только потом садился, зная, что в его мирке всё наконец идеально. Даже в самые трудные минуты он никогда не обсуждал со спутницей жизни свои проблемы. Любовь выражалась разве что в подарках, да ещё в раздражении, если она дарила что-то в ответ. Он брал на себя роль сильного, однако никогда не проявлял своих чувств — за исключением любви к Дебби, которая часто их навещала и подружилась с Туаной.
Экклстоун вёл жизнь, приятную во всех отношениях. Брал из шоу-рума машину — чаще всего «роллс-ройс» — и, хотя видел ненамного дальше капота, мчался вместе с Туаной в «Крокфордс», подрезая всех, кто вызывал его гнев на дороге. Иногда, проведя вечер за просмотром собачьих бегов или хоккейного матча, они отправлялись по шоссе A20 ужинать и смотреть шоу-программу в дорогой ночной клуб «Бивервуд». Там, на втором этаже, было казино букмекера Джонни Хамфриса — делового партнёра его близкого друга Тони Морриса. Туана, в отличие от Айви, нравилась его друзьям, которые отмечали, что с ней Экклстоуну комфортно. С мужчинами же он легко находил общий язык. Немецкий гонщик Йохен Риндт, часто бывавший у них дома, не стал исключением.
3.
Эмбрион
В 1965 году закончилось добровольное изгнание Экклстоуна из мира автоспорта. Ушла тоска, охватившая его после смерти Льюис-Эванса, и Бернард вместе с Роем Сальвадори и Джоном Купером отправился в Мехико посмотреть гонку и вкусить прелестей ночной жизни. Купер перед стартом пребывал в мрачном расположении духа. Его «купер-клаймакс» не отличался надёжностью, а немецкий пилот Йохен Риндт — тот просто бесновался. Экклстоун взялся прочесать Мехико и найти запасной радиатор, однако машина всё равно не добралась до финиша. Гонку выиграл Джон Сёртис тоже на «купере».
На следующий год Бернард ездил с Риндтом по европейским этапам чемпионата, разделяя его растущее недовольство. Как ни старались Экклстоун с Сальвадори повысить конкурентоспособность машины, Риндт регулярно не добирался до финиша. «У тебя жёсткая манера пилотажа, — сетовал Экклстоун, — „купер“ не выдерживает».
Риндт и Экклстоун, товарищи по несчастью, бесконечно сражались в джин-рамми и нарды на мелкие ставки и понемногу сдружились. Практичный Экклстоун утешал недовольного пилота. Как-то раз, коротая за игрой время перед очередной провальной гонкой на автодроме «Кьялами» в Йоханнесбурге, они сошлись на том, что Бернард будет вести дела Риндта. Экклстоун тут же посоветовал другу перейти в «Брэбхэм» — команду, которую основали два австралийца: недавний чемпион Джек Брэбхэм и конструктор Рон Торанак. Вместе с Риндтом из «Купера» в «Брэбхэм» перебрался и младший механик Рон Деннис.
Риндт много курил, и с Экклстоуном они были не разлей вода. Неразговорчивый гонщик часто заходил к ним с Туаной и дожидался Берни (так он звал своего приятеля), чтобы в очередной раз надолго засесть за джин-рамми. Риндт носил купленные на Карнаби-стрит{6} брюки клёш, рубаху в цветочек и туфли ручной работы, а по-английски строчил как пулемёт, вставляя ругательства вместо запятых. Он родился в Германии в 1942 году, а когда родители погибли во время налёта союзников, перебрался в Австрию. Экклстоун стал для сироты старшим братом, чьи преданность и советы только укрепили их дружбу. Риндт даже упросил Экклстоуна с Туаной отправиться вместе с ним и его женой Ниной в свадебное путешествие в Мексику. На берегу моря они играли в джин-рамми от заката до рассвета, а на гоночных трассах плечом к плечу сражались с Джеки Стюартом. В неофициальной иерархии пилотов Риндт стоял достаточно низко, а Стюарт, ставший в том году вторым в общем зачёте, как-то пренебрежительно отозвался об Экклстоуне. Туана сказала: «Бернард ему этого никогда не забудет. Он злопамятней слона».
Инженер команды «Брэбхэм» Херби Блаш пускался на всяческие ухищрения с весом болида и углом атаки антикрыльев — лишь бы обеспечить Риндту победу. Секретные регулировки не помогали. Победы уплывали из-за поломок двигателя. Лучшие дни «Брэбхэма» были позади. Заняв четвёртое место в общем зачёте, Риндт мечтал хоть раз выиграть чемпионат, а потом закончить карьеру и помогать Экклстоуну в его бизнес-проектах. В 1969 году ему представилась возможность перейти в блестящий «Лотус» Колина Чепмена и стать напарником чемпиона Грэма Хилла.
Колин Чепмен был инженером от бога. Компоновка, конструкция подвески, новые материалы — без его идей не обошёлся ни один автомобиль в мире. Однако во все разработки Чепмена была заложена изрядная доля риска. Малый вес и продвинутая аэродинамика обеспечивали «лотусам» скорость в ущерб безопасности. Осторожный Джеки Стюарт в том же году отверг предложение Чепмена перейти к нему из команды Кена Тиррела с повышением зарплаты — предполагалось, что он заменит скромного шотландского фермера (а по совместительству чемпиона мира) Джима Кларка, разбившегося на «лотусе» всего несколько месяцев назад.
Риндт риска не боялся. Договорившись о контракте, Экклстоун предостерёг друга: «Болиды Чепмена уступают машинам Джека в безопасности, но здесь у тебя будет шанс стать чемпионом».
Ради выигрыша в скорости Чепмен экспериментировал с высокими стойками антикрыла, чтобы прижать машину к земле, эффективнее используя мощность мотора. Расплачиваться пришлось водителям. В 1969-м и Риндт, и Грэм Хилл угодили в аварию уже на втором этапе чемпионата — в Испании. У Риндта обнаружили трещину черепной кости. Оба пилота винили Чепмена с его экспериментами.
Чтобы оградить босса команды от резкостей Риндта, Экклстоун, находясь в больнице, взял на себя роль посредника. Чепмен неохотно уступил, и на девять оставшихся гонок от новых антикрыльев было решено отказаться.
В ходе жарких споров Экклстоун понял логику Чепмена. Тот заражал всех своим энтузиазмом и снискал всеобщее уважение за бескомпромиссность, однако выгоду «Лотуса» всегда ставил выше амбиций пилотов. Чепмен, ничуть не стесняясь, соревновался ради прибыли — удовольствие шло приятным довеском.
