Мария Куприна-Иорданская - Годы молодости
110
См. коммент. 93.
111
(См. коммент. 95.) Речь идет, по-видимому, о керченской газете «Южный курьер». Эта газета в начале 1906 года была закрыта, редактор Михаил Кристи арестован и затем выпущен на поруки под залог тысячу рублей. К приезду А. И. Куприна в Алушту в сентябре 1906 года этого органа печати не существовало. Очерк Куприна «На глухарей» был напечатан в Собрании сочинений, изд. «Московское книгоиздательство», 1908, т. 4.
112
М. К. Куприна-Иорданская была связана с С. Н. Сергеевым-Ценским многолетней дружбой. 28 декабря 1907 года Сергеев-Ценский подарил ей свою книгу «Смерть» с такой надписью: «Дорогой Марии Карловне — вскоре после знакомства с Вами в Алуште и была написана эта пьеса, — дружески». На последней странице этой книги рукой Сергеева-Ценского написано: «20–26 окт. 1906 г. Алушта. Крым». Когда К. И. Чуковский получил от Марии Карловны «Годы молодости» в первом издании, он писал ей 20 января 1961 года: «…Когда я смотрю на Ваш портрет, такой обаятельно женственный, я понимаю, почему из-за Вас „погибали“ такие разные люди, как Батюшков и Сергеев-Ценский». В 1928 году Ценский подарил Куприной-Иорданской свой сборник рассказов «В грозу»: «Дорогой Марии Карловне на память о нашей встрече в Балаклаве 11 мая 1928 года». А в 1931 году они обменялись последними письмами: «Дорогая Мария Карловна, я только что — 10 октября — получил Ваше письмо, датированное 25 августа. Произошло это оттого, что я сам был в Москве, а точнее, под Москвой, — в доме отдыха ЦЕКУБУ, в Болшеве. Вы скажете, конечно, что я должен бы был побывать у Вас, но клянусь Парнасом (есть такая гора в Греции), у меня не было для этого времени…» Мария Карловна ответила ему: «Дорогой Сергей Николаевич, очень рада, что Вы оказались живы и здоровы, потому что, не получая отклика на свое письмо, я уже начинала беспокоиться… старые дружеские отношения нынче ценятся гораздо ниже ордера на мыло или зубную щетку. Клянусь Монбланом (есть такая гора в Швейцарии), что этот новый взгляд на человеческие отношения настолько… выдержан, что возражать против него значило бы впадать в зловредный уклон идеализма. А потому и не возражаю… М. Иорданская. 15 октября 1931 г.».
113
Три пародии А. И. Куприна: «Пироги с груздями», «Дружочки» и пародия на Скитальца — были в 1908 году напечатаны в собрании сочинений Куприна (Московское книгоиздательство, т. VI, стр. 87–92). Рукописный текст пародии на Скитальца хранится в ЦГАЛИ.
114
За отсутствием в московских книгохранилищах полного комплекта газеты «Понедельник», не удалось установить номера газет, в которых печатались пародии Куприна.
115
Летом 1906 года в Даниловском начался роман А. И. Куприна с Е. М. Гейнрих, из-за которого возник разлад в семье Куприных.
116
Кикин — Н. К. Давыдов.
117
Яков — Яков Антонович, слуга Н. К. Давыдова.
118
Евсей — Евсей Маркович Аспиз.
119
В ноябре 1906 года Ф. Д. Батюшков писал из Финляндии Е. П. Султановой: «…Надеюсь, что удастся провести вечерок в Вашем обществе и с Куприным… Никто лучше не оценит его „искрометность“ и неистощимое остроумие, когда он в ударе» (ЦГАЛИ).
120
Пьеса Л. Н. Андреева «Жизнь Человека» была поставлена в Московском Художественном театре 12 декабря 1907 года, режиссер К. С. Станиславский.
121
В 1921 году М. К. Куприна-Иорданская писала своей дочери Лидии: «…Я очень любила твоего отца, Лидинька, и решиться разойтись с ним было очень трудно, но когда я убедилась в том, что больше не могу служить ему опорой и поддержкой потому, что он сам же довел меня не только до острой неврастении… но даже и до более серьезного нервного расстройства, то я порвала с ним, и было действительно лучше для нас обоих, потому что каждый устроил свою дальнейшую жизнь по-своему, и мы перестали, наконец, мучить друг друга с ожесточением, на которое способны только страстно любящие люди» (Архив М. К. Куприной-Иорданской).
122
ИРЛИ, архив Ф. Д. Батюшкова.
123
Свое отношение к Батюшкову Куприн выразил в статье, написанной после его смерти: «Скончался Ф. Д. Батюшков, — писал А. И Куприн в январе 1921 года. — …Он не оставил после себя фундаментальных ученых трудов. Незамеченными прошли его работы о Ронсаре и о формировке средневекового шведского языка, а также и критические статьи о современной русской литературе… Достоинство — а если кому угодно, недостаток этого воистину человека — заключалось в его полной, органической неспособности лгать. Право, в этом смысле он был каким-то прекрасным уродом на пейзаже русской интеллигентной действительности. На его слово — не на „честное слово“, не на клятву, а на простое: да и нет, — можно было положиться тверже, чем на всякие временные законы и декреты. Иногда эта верность слову у него выходила трогательно-смешной. Так, в 1902 году, по поводу мартовского избиения студенческой сходки на Казанской площади, профессора Петербургского университета единодушно вышли в отставку. (В числе их и Ф. Д. Батюшков, читавший тогда курс „Западной литературы“. — Л. Д.) Потом они все постепенно опять заняли свои кафедры… Но Батюшкова так никто и не мог уговорить читать лекции. „Отставка есть отставка. Выйдет, что я не хозяин своему слову“.
Его очень любили простые люди. Соседние с его бездоходным имением в Устюженском уезде мужики из Тристенки, Бородина, Высотина и Никифоровской, конечно, поделили между собой его землю под влиянием какого-то идиотского министерского распоряжения… но все, как один, решили: „Усадьбу Федору Дмитриевичу оставить, старых лип не рубить, яблок не красть и, спаси господи, не трогать книг…“ Федор Дмитриевич был секретарем, казначеем и председателем Литературного фонда, он очень часто, оберегая кассу, помогал литераторам и журналистам из своего скудного кармана… Последняя моя встреча с Федором Дмитриевичем была в конце 19-го года, на углу Садовой и Инженерной. Он шел в Публичную библиотеку и остановился взять с лотка полугнилое яблоко. Я спросил — зачем? „Это мой завтрак…“ Он умер от истощения. Целую землю, под которой ты лежишь.
А. Куприн.
P. S. Может быть, меня спросят, какой он был партии. Никакой. Он был родной брат декабристам». (А. Куприн. «Памятная книжка», «Общее дело», Париж, 31 января 1921 г., № 200, стр. 2.)
