Виктор Савченко - Симон Петлюра
Генерал Слащов, который подписывал перемирие с Тарнавским, заявлял, что считает армию Петлюры только «группой повстанцев», подобной махновцам, а генерал Шиллинг заявил, что Петлюра — просто «бандит».
Тарнавский и «белый» генерал Слащов 5 ноября (украинские историки часто неверно указывают дату 6 ноября) подписали мирный договор, а скорее — почетную капитуляцию Галицкой армии. По этому договору вся Галицкая армия переходила в состав Добровольческой армии и обязывалась беспрекословно подчиняться приказам Деникина и непосредственно «командующего войск Новороссийской области» генерала Шиллинга. Правительство Галичины прекращало всякую государственную деятельность и должно было переехать в Одессу, под контроль «белых». В армейские штабы УГА направляются белогвардейские офицеры. Единственная «кость», которую «белые» бросили галичанам, — внутренняя автономия частей, с сохранением старого командования, а также обещание не использовать галичан в борьбе против петлюровцев, хотя махновцы назывались в качестве непосредственных противников.
Хотя галицкие командиры потом долго доказывали, что договор имел «чисто военный характер», в действительности это был акт политической капитуляции. Эта капитуляция стала возможна в силу особенностей УГА, что была создана на основе беспрекословного подчинения солдат приказам генералов и офицеров, т.е. на основе строжайшей дисциплины. В Галицкой армии не было сильного, революционного влияния солдат на офицеров, поэтому «нижние чины» оказались только пешками в «офицерской игре». Привыкнув подчиняться приказам, часто не раздумывая, галицкие солдаты обрекли свою армию на бесславный конец и переход от одного «хозяина» к другому... В 1920 году галицкие войска перейдут от белогвардейцев в Красную армию, а потом снова к Петлюре.
Итак, 8 ноября галицкий генерал Цириц привез в ставку Петлюры, что находилась в вагоне штабного поезда, текст договора. Адъютант Петлюры Доценко вспоминал, что Петлюра, получив бумагу с текстом договора, «прочитал и побледнел, а глаза смотрели куда-то в пространство... в вагоне застыла мертвая тишина», а Петрушевич удалился в свое купе... плакать.
Узнав содержание договора между УГА и «белым» командованием, Петлюра и Петрушевич подписали приказ об аннулировании «позорного» договора, о немедленном аресте Тарнавского и его начальника штаба и о суде над «изменниками».
Тем временем, договорившись с Тарнавским об отводе войск с позиций, белогвардейцы 7 ноября неожиданно ударили во фланги частей Надднепрянской петлюровской армии. Глубокий прорыв в петлюровские тылы конницы «белых» был воспринят как всеобщая катастрофа и привел к бегству частей с позиций. Окруженные части петлюровцев под угрозой пленения и уничтожения стремительно покидали позиции. Как бы довершая катастрофу, уже 9 ноября ударили сильнейшие для этого времени морозы и выпал глубокий снег. Стремясь оторваться от наседающих «белых», петлюровцы бросали артиллерию и обозы... Это отступление напоминало зимнее бегство французской армии из России в 1812 году. Солдаты бежали не только от пуль, но и от холода и болезней.
Белогвардейцы 10 ноября захватывают Жмеринку, 14 ноября — Могилев-Подольский, расколов фронт на две части. После этого прорыва прерывается всякая связь между армиями Петлюры и УГА.
В разгар всеобщего отступления Петлюра прибыл на фронт, которого уже не существовало. Он еще был уверен, что Надднепрянскую армию спасти возможно, что петлюровцы еще способны обороняться, несмотря на потерю Винницы, Жмеренки, Бара. Для сохранения остатков армии Петлюра подписывает приказ об отступлении армии к Проскурову. У него еще жила надежда удержать знакомые по былым сражениям земли Западного Подолья и Восточной Волыни. Но этот приказ был хорош пять дней назад, в начале наступления «белых», а ко времени его прихода в войска передовые части белогвардейцев оставили далеко позади арьергард отступающих к Проскурову петлюровцев.
Возвратившись в тыл, Петлюра увидел лишь предательство, панику и отчаяние... Но оптимист Петлюра 11 ноября пишет в письме Ливицкому, что у авантюры галичан есть даже «хорошие стороны». Петлюра надеялся, что Петрушевич уедет из УНР, а перед своим отъездом он «должен передать мне фактическое руководство Галицкой армией».
Петлюра еще надеется на возвращение Галицкой армии под свои стяги и считает, что сил петлюровской и Галицкой армий вполне достаточно, чтобы отбиться от «белых». Но Галицкая армия уже была полностью окружена «белыми» и освобождала фронт, отходя на юго-восток, в тыл «белых», к Балте. Несмотря на крах обороны, другой неисправимый оптимист — командующий Тютюнник, убеждал Петлюру, что есть еще надежда сохранить фронт и отстоять Западное Подолье.
Петрушевич, который всего четыре дня тому назад обличал Тарнавского как «предателя», отказавшись от своих слов, уже выступал за договор с Деникиным. Уже от имени нового командующего УГА Мыкитки в Одессе 17 ноября 1919 года был подписан новый сепаратный договор с «белыми», на тех же унизительных для галичан условиях. От каких-либо переговоров с представителями Петлюры белогвардейские генералы отказались...
Петрушевич метался... Он то требовал отстранить Петлюру и сменить министров, то, потеряв всякую надежду, предлагал отказаться от независимости Украины, то создать новое «правое» правительство УНР и «выпросить» у Деникина автономию... Вчерашний лидер независимой
Галичины заявлял: «...мы не доросли до самостоятельности», и все думы о самостоятельности Украины — «фантазия». Подписав себе этими словами политический приговор, Петрушевич, боясь ареста, не придумал ничего лучшего, как покинуть Каменец-Подольский и выехать в Румынию.
В то же время Совет министров УНР решил передать высшее руководство Галицкой армией Петлюре... и немедленно подписать договор с Польшей.
Поляки, видя успехи белогвардейцев, опасались «излишнего» усиления Деникина. Петлюра надеялся сыграть на «польских страхах», предлагая создать оборонительный военный союз из Польши, Украины, Латвии, Литвы, Эстонии, Грузии, Азербайджана. В принципе Пилсудский сам вынашивал эту идею, конечно, при сохранении верховенства Польши в этом союзе. Пилсудский видел в Деникине «реакционного генерала с антипольскими настроениями». Пилсудский опасался, что в случае победы Деникина над большевиками «белая» армия могла развернуться и против Польши. В принципе, Деникин если и допускал существование независимой Польши, так только в узких этнографических границах, без Волыни, Галичины, Холмщины, Западной Белоруссии, что также не устраивало поляков. Поляки делали ставку на поражение Деникина, хотя открытых действий не могли себе позволить, потому что Деникина опекала Антанта. Приходилось исподтишка вредить белогвардейцам, завлекая обещаниями Петлюру, ведя через посредников «сверхтайные» переговоры с Лениным. Позже Деникин обвинит Пилсудского в том, что тот в 1919-м помог спасти Советскую власть...
