Виктор Савченко - Симон Петлюра
А сам Петлюра решился только на символический шаг — объявил принятие присяги на верность Директории УНР, именем «всемогущего Бога», думая присягой связать руки заговорщикам. 14 октября в Каменец-Подольском состоялся праздник принятия присяги министрами, чиновниками и военными. Город расцветили флагами и транспарантами. Петлюра, вслед за чтецом, повторил слова присяги, поцеловал крест, Библию, украинский флаг. После общей присяги состоялся парад, служба в кафедральном соборе, артиллерийский салют.
Тогда же открылся украинский Синод, что принял решение об автокефалии православной церкви в УНР. После провозглашения автокефалии русская церковь рассматривала Петлюру только как «антихриста и раскольника».
Праздник присяги закончился торжественным собранием в местном театре и просмотром пьесы. И все. Уже через дней десять о присяге многие забыли...
Во второй половине октября 1919-го настроение у Петрушевича в очередной раз внезапно изменилось. Он, очевидно, «сделал выбор» и снова стал «поддакивать» Петлюре и исправно ходить на заседания Директории. 18 октября Петрушевич сообщил, что галицкие офицеры требовали от него согласия начать сепаратные переговоры с «белыми» и что он «принципиально отказался» от такого рокового шага. Петлюра, под воздействием откровений Петрушевича, пишет другу (30 октября 1919 г.): «С доктором Е. Петрушевичем у меня полностью хорошие отношения... Слухи о деникинском настроении Галицкой армии не соответствуют действительности».
В это время в Каменец-Подольский вернулся из Москвы «тайный дипломат» — швейцарский коммунист и давний знакомец Ленина Фриц Платтен. Он привез от «кремлевских мечтателей» обнадеживающие обещания помощи «врагу-другу» Петлюре. Дело в том, что не только петлюровцы терпели поражение за поражением от белогвардейцев. В середине октября, в пору максимальных успехов похода Деникина на Москву, Ленин уже подумывал об «эвакуации Москвы» «в Вологду». В Кремле тогда ждали самого худшего, даже перехода партии «в подполье» после победы Деникина.
Большевики судорожно искали союзника и тут даже «заклятый враг трудящихся Украины — Петлюра» мог подойти. Кремлем было дано согласие на военный союз с петлюровцами! Кремль обещал Петлюре военную амуницию и боеприпасы! Кремль обещал прекратить военные действия против Петлюры и проводить совместные военные операции — петлюровцев и красноармейцев 12-й армии! Кремль даже пообещал Петлюре «уступить» часть захваченной у него территории — Житомирщину! Кремль обещал, обещал, но в результате ничего из обещаний не выполнил. Хотя, по словам Платтена, сам Троцкий распорядился прислать Петлюре 12 пушек и 20 тысяч винтовок! К началу ноября страх перед «белыми» у Кремля прошел, «белые» были отброшены от Москвы и о союзе с «контрреволюционером» Петлюрой просто захотели забыть.
Петлюра же хотел всему этому верить... Да ему «другой веры» и не оставалось. Объединенная армия УНР к этому времени практически развалилась, приказы Главного атамана не выполнялись. Антанта упорно отмалчивалась и, казалось, даже не интересовалась последними событиями на Украине.
Петлюра огласил советские предложения на совещании государственного совета республики, и, к своему удивлению, нашел поддержку «правого» Петрушевича, который снова сделал «свой новый выбор». На союз с Красной армией смотрели тогда как на «военную хитрость», использование враждебного потенциала. Успокаивало, что в предложениях из Кремля ни слова не было о необходимости смены курса УНР или об отстранении Директории и Петлюры от власти.
Платтен, очевидно, фантазировал, убеждая Петлюру в том, что если будет заключен предложенный союз, Кремль рано или поздно признает независимость Украины. Он передавал слова Ленина, который якобы в частной беседе заметил, что ему все равно, будет ли на Украине советская система или демократическая, лишь бы у власти там стояли социалисты, что лучше хорошее социалистическое правительство, нежели плохая советская власть. Но ни Платтен, ни, наверное, Петлюра не знали цену ленинским словам и обещаниям. Для Ленина это была только «политическая игра». Командиры армии и государственные мужи УНР согласились на подписание союза с Кремлем, решив рассматривать этот союз только как временное военное сотрудничество против общего врага.
Еще 15 сентября, когда Платтен «проездом» первый раз оказался в Каменец-Подольском, Петлюра и Петрушевич дали свое согласие на проведение тайных переговоров с ленинским правительством относительно советской военной помощи. С начала октября признаком «новых отношений» между «старыми врагами» стало прекращение активных военных акций против армии Петлюры на советском фронте в районе Житомира. В начале ноября 1919-го Петлюра отослал делегацию в штаб «близлежащей» 12-й Красной армии, но переговоры «красными» к этому времени уже специально затягивались, «до выяснения» степени боеспособности белогвардейцев после разгрома под Орлом. (19—20 октября белогвардейцы были разгромлены Красной армией под Орлом и начали стремительно отступать на юг).
26 октября в Каменец-Подольском было созвано очередное государственное совещание. На нем было продемонстрировано полное согласие между Петрушевичем и Петлюрой и очень несвоевременно был поднят болезненный для галицкого офицерства вопрос об объединении двух украинских армий. Тогда создали даже специальную комиссию по объединению, которая подталкивала только к разъединению.
На галицких генералов сообщения о возможном союзе с «красными» и об объединении армий произвели угнетающее впечатление. Галицкое командование заявило, что по причине переутомления, отсутствия амуниции, патронов и эпидемии тифа продолжать бороться с «белыми» далее невозможно, и отказалось от любых операций на фронте против «белых». Разведка Петлюры доносила, что галицкие генералы зондируют почву для перехода на Сторону «белых». Подозрение вызывали и «странные бои» галицкой бригады за местечко Брацлав, когда пять дней четыре тысячи галичан не могли выбить из города 500 белогвардейцев.
Реакцией на заявление галицкого командования был немедленный приезд Петлюры, Петрушевича и Сальского в Винницу (28 октября), в штаб Галицкой армии. Петлюра еще надеялся убедить галицких генералов в возможности продолжения борьбы. Напрасно Петлюра доказывал, что положение объединенной армии не такое катастрофическое, что «красные» готовы помочь амуницией и боеприпасами, что белогвардейцы на фронте против УНР в два раза слабее республиканской армии, что время побед Деникина закончилось после разгрома похода на Москву и армия «белых» распадается, что «белых» с успехом бьет даже махновское «воинство», что недели через две наступит полный крах «белого дела». Глухая стена непонимания уже разделила два командования.
