Бернард Монтгомери - Мемуары фельдмаршала
1. Переливание крови.
2. Хирургические бригады, действующие на передовой, чтобы тяжелораненым можно было оказать помощь немедленно, не теряя времени на перевозку в госпиталь. [371]
3. Эвакуация по воздуху непосредственно в базовый госпиталь, расположенный за тысячи миль в тылу, позволяющая избавить раненых от тряски при перевозке на машине или в поезде.
4. Медсестры, работающие на передовой. Когда в 1942 году я пришел в 8-ю армию, сестер на передовую не допускали. Я отменил этот приказ. Их присутствие утешало и успокаивало нервы многим тяжелораненым солдатам, которые понимали, что им будет обеспечен нужный уход. Ни один санитар-мужчина не может ухаживать за ранеными так, как это сделает женщина, хотя многие считают, что способны на это.
Современный генерал должен постоянно помнить об этих и о многих других подобных вещах.
Что касается административно-хозяйственной стороны, необходимо наличие четкой, долгосрочной связи между оперативными целями и административными ресурсами. Успешное административное планирование зависит от способности предвидеть, в чем будет нуждаться армия. Именно поэтому главнокомандующий действующей армией должен постоянно требовать от своего персонала, чтобы он был в курсе наступательных планов и своевременно проводил основную подготовительную административно-хозяйственную работу. Многие генералы терпели военные неудачи, потому что не заботились о соответствии своих оперативных планов имеющимся ресурсам, некоторые обрекали себя на неудачу тем, что перестраховывались в этом плане. Из этого можно извлечь один урок: необходимо соблюдать баланс между боевыми задачами и ресурсами. Важнейшим показателем для любого офицера, претендующего на занятие высших командных должностей, является его способность быстро уловить самую сущность военной проблемы, быстро решить, что должно быть сделано, ясно довести до сведения всех заинтересованных лиц, чего он намеревается достичь и как это будет осуществляться, а затем убедиться, что подчиненные ему командиры выполняют задачу. Главное, он должен уметь отключаться от всех несущественных деталей и сосредоточиваться на самых главных, на тех и только на тех деталях, которые необходимы для правильного осуществления его плана — он должен [372] осуществлять всю необходимую координацию при полном доверии к своему штабу. Когда все сказано и сделано, главное качество, требуемое от командира, — это решительность; затем он должен уметь отдавать четкие приказы и обладать напором, чтобы добиваться их осуществления. Нерешительность и склонность к колебаниям губительны в любом офицере; в главнокомандующем они преступны.
Ни один современный главнокомандующий не может добиться успеха, если ему недоступен человечный подход к войне. Сражения выигрываются прежде всего в человеческих сердцах; если он проиграет сражение за сердца своих солдат, он мало чего добьется. В главе шестой я уже пытался объяснить суть такого подхода и мою командную философию в целом.
Независимо от того, с каким соединением приходится иметь дело, организация командования и контроля должна быть простой и четкой. Так обстояло дело в кампании в пустыне, на Сицилии и в Италии. В начале кампании в Западной Европе организация была превосходной, и благодаря ей мы выиграли одно из величайших сражений нашего времени — битву за Нормандию. Затем произошли изменения, уничтожившие спокойное и эффективное командование и контроль — чему все мы стали свидетелями.
Командующий национальными силами всегда имеет право ясно излагать свою точку зрения на оперативную политику перед вышестоящими лицами; более того, он обязан делать это. Но как только вышестоящий командир принял решение, споры должны прекратиться. В этой связи я хотел бы привести письмо, написанное мне Эйзенхауэром в феврале 1946 года, после того как я послал ему экземпляр моей только что вышедшей книги. Это письмо интересно тем, что в нем высказываются замечания по многим важным проблемам.
«Дорогой Монти, искренне признателен Вам за присланную книгу «От Эль Аламейна до реки Сангро». Сегодня же вечером унесу ее домой и сразу начну читать. Конечно, я с удовольствием воспользуюсь Вашим любезным предложением выслать мне еще 100 экземпляров. Прошу Вас, пришлите их мне, а я распределю их по разным [373] военным училищам, включая Уэст-Пойнт, для которых она будет представлять огромную ценность и интерес. Ваша реакция на книгу «Солдаты демократии» именно такая, как я и ожидал. Ни о чем я не сожалею так горько, как о том, что так называемую военную историю пишут люди, озабоченные главным образом тем, как бы поскорее напечатать свои творения, чтобы занять рынок. Так получилось, что автор данной книги вчера зашел повидаться со мной, и я выразил ему сожаление по поводу того, в каком неблагоприятном свете выставлены некоторые действительно великие люди. Он возразил, что эти люди оказались в книге по чистой случайности, что он хотел использовать их при описании каких-то важных моментов и вовсе не пытался оценивать их роль в военных действиях. Замечания, сделанные Вами по поводу этой книги, еще в большей степени относятся к другому труду, публикуемому сейчас в периодической печати и написанному моим бывшим морским адъютантом, капитаном Батчером. Книга называется «Три года с Эйзенхауэром». Он воспользовался близостью ко мне, чтобы сделать собственные выводы по самым разным поводам, в том числе по поводу некоторых людей и операций, и, не смущаясь, выносит свои суждения с видом высочайшего авторитета. Прочитав отрывок из его книги в «Сатердей ивнинг пост», я почувствовал себя так неловко, что обменялся по этому поводу письмами с г-ном Уинстоном Черчиллем, и он понял, что все происходящее неприятно мне в той же мере, что и ему. К счастью, он не обиделся на меня, ведь суждения, приводимые в книге, со мной не согласовывались и не обсуждались. Видимо, моя истинная ошибка состоит в том, что я выбрал своим доверенным адъютантом человека, не проверив, не собирается ли он в дальнейшем стать «летописцем» войны. Мне действительно обидно, что такие люди, как Вы, Алекс, Теддер, Бредли, Каннингем и так далее, не могут, ввиду занимаемого ими официального положения, написать подлинную историю беспрецедентного опыта международного сотрудничества и понимания. Беда в том, что колоссальные достижения союзников, в описании узколобых людишек выглядят мелкими и малозначимыми; эти писатели упускают из виду великие уступки со стороны двух правительств, сделанные во имя достижения единства [374] на поле брани, из опасения, что они затмят их собственные мелкие и ничтожные мысли. Лично Вам я могу лишь повторить то, что уже многократно говорил: я всегда восхищался Вами за действительно выдающиеся качества, принесшие неоценимую пользу в войне с немцами. Более того, в тех случаях, когда мне приходилось принимать окончательное решение по какому-то вопросу, Вы всегда преданно выполняли это решение, стопроцентно отдавая себя этому делу, независимо от того, что Вы думали или рекомендовали раньше. Я уже писал Вам об этом и сейчас думаю точно так же, как и тогда, и, если когда-нибудь Вы выберете время, чтобы описать свой опыт, Вы можете дословно процитировать мои слова на сей счет. Помимо того, что писатели, вроде тех, о ком мы говорим, наносят вред дружественным британско-американским отношениям, над установлением которых так тяжко трудились сотни преданных офицеров, я боюсь, что они могут повредить и теплым дружеским отношениям, сложившимся у меня с людьми, к которым я всегда относился с высочайшим уважением и восхищением. От всего этого меня просто бросает в дрожь. Кстати, когда я упрекнул одного из подобного рода авторов в неверных суждениях и неточности, он, в порядке защиты, вытащил кипу вырезок из британских газет, относящихся к периоду битвы на Выступе. Он сказал: «Английские писатели не боялись резко и несправедливо критиковать вас. Почему же мы должны проявлять скромность и нерешительность?» Я, разумеется, ответил, что те репортеры писали в разгар событий и ими в какой-то степени руководил страх. Более того, в последних заметках они прилагали все усилия, чтобы исправить ситуацию, которую сами же и создали своими неверными замечаниями. Это никак нельзя сравнивать с книгами, написанными обдуманно и с претензией на «беспристрастную историю», каковой они, безусловно, не являются. Думаю, что нет нужды говорить на эту тему и дальше, но хочу еще раз подчеркнуть, что Вы можете передать мои ощущения любому, кто захочет обсуждать ее с Вами. Спасибо еще раз за присланную книгу, и, уверяю Вас, я найду достойное применение дополнительным экземплярам, [375] которые Вы пришлете мне, как только сочтете возможным это сделать. Как всегда, Ваш друг Айк».
