Алекс Гольдфарб - Саша, Володя, Борис... История убийства
Готовую взрывчатку в мешках перевезли в Кисловодск и хранили в кузове автомобиля на территории хлебной базы. Оттуда меньшую часть мешков, более трех тонн, Крымшамхалов с Деккушевым и (впоследствии погибшим) Батчаевым повезли в Волгодонск.
Крымшамхалов и Деккушев утверждали, что об истинном назначении взрывчатки они не знали — думали, что план состоит в том, чтобы взорвать железнодорожный мост в Волгодонске, по которому в сторону Чечни шли эшелоны с войсками. Узнав, что планируется теракт против мирных жителей, они отказались от дальнейшего участия и покинули город за день до взрыва (это подтвердилось в суде), оставив грузовик с взрывчаткой Батчаеву и каким-то “неустановленным лицам”. Узнав из сообщений СМИ о взрыве жилого дома в Волгодонске, они бежали в Чечню.
Что же касается более десяти тонн взрывчатки, оставшихся в грузовике в Кисловодске, то, по версии следствия, их доставили в Москву другие участники группы. Все они спустя некоторое время погибли в Чечне. В Москве, как утверждало следствие, груза дожидался Ачемез Гочияев, который заранее арендовал помещения в четырех точках города. В приговоре неоднократно упоминались “неустановленные лица”, принимавшие участие в операции на всех ее этапах.
Таню и Алену Морозовых на суде представлял молодой адвокат Андрей Онищенко, которого после ареста Трепашкина удалось в срочном порядке ввести в дело. После суда он написал сестрам письмо:
…Я вошел в процесс как Ваш представитель на второй день судебного заседания. Поэтому… будучи совершенно неподготовленным, не мог в полной мере осуществлять Ваши интересы… Судья отклонила абсолютно все ходатайства, заявленные мною, в том числе и о вызове в судебное заседание для допроса в качестве свидетеля Трепашкина…
…Ввиду отобрания от меня подписки о неразглашении государственной тайны я опасаюсь предоставить Вам полный отчет по причине моего нежелания составить компанию Трепашкину в следственном изоляторе, хотя, как ни странно, ни одного секретного документа я в процессе не увидел, поэтому считаю, что видимость засекречивания создана для мотивации закрытого процесса…
…Организаторов на скамье подсудимых нет. Вопрос — кто организовал эти взрывы и кто «неустановленные лица» — еще будет долго висеть в воздухе. Более того, эти вопросы вставали и в суде и были отклонены на том основании, что выходят за пределы рассмотрения настоящего уголовного дела: дескать, в судебном заседании рассматривается вопрос о виновности конкретных подсудимых в данных взрывах, а не все дело о взрывах вообще. Должен сказать, это очень удобная позиция для сокрытия истины. Дескать, остальные террористы убиты, лишь двоих смогли задержать, они [и] предстали перед судом…
…По моему убеждению, данные двое подсудимых действительно могли быть причастны к взрыву жилого дома в Волгодонске, только в качестве рядовых исполнителей…
…Неполнота судебного следствия просто ужасающая, материалы дела состоят целиком из ксерокопий, в деле нет всех материалов, собранных следствием. Например, точно знаю, что тот же Блюменфельд некоторое время находился под стражей, однако в деле каких-либо документов о его аресте нет…
…Несмотря на окончание процесса по данному делу, вопросов осталось очень много, на эти вопросы никто не готов ответить…
Среди вопросов, оставшихся без ответа, были данные экспертизы, о которых впоследствии рассказал адвокат Крымшамхалова. Состав взрывчатки, якобы найденной в двух невзорванных зданиях в Москве, существенно отличался от смеси, которую подсудимые доставили из Кисловодска в Волгодонск. Более того, ткань и нитки от мешков, обнаруженные в Москве, были иными, нежели те, что использовали Крымшамхалов и Деккушев для расфасовки смеси. И вообще, никто на суде не задался вопросом, почему по горячим следам московских взрывов официально утверждалось, что дома были взорваны гексогеном, то есть взрывчаткой, доступ к которой есть только у военных и силовиков, и лишь потом, после «раскрытия» волгодонской группы, о гексогене вдруг забыли, заговорив о самодельной аммиачно-алюминиевой смеси.
О подмененном фотороботе, Владимире Романовиче. Максе Лазовском, адмирале Угрюмове, гексогене и рязанском эпизоде в суде вообще не вспоминали.
Как бы то ни было, официальная линия состояла в том, что процесс над Деккушевым и Крымшамхаловым поставил точку в деле о взрывах домов.
На этом закончилась также деятельность комиссии Сергея Ковалева, который раздраженно констатировал свое бессилие: «Мы убедились, что все, что слушалось на этом суде, к взрывам в Москве не имело никакого отношения. Попытка отождествить этот процесс с московскими взрывами — политическое мошенничество… Сделали вид, будто достигнут огромный успех, преступление раскрыто, а виновные найдены и наказаны, но наказаны-то только “стрелочники”, а организаторы остались вне рамок дела. Я считаю, что этим процессом была совершена попытка уйти от настоящего расследования и обнаружить первых лиц этого преступления”.
Арест Трепашкина положил конец не только расследованию взрывов, но и другой нашей “операции”: доставке в Москву Сашиных книг, которые печатались в Риге. Человек, взявшийся вместо Трепашкина принимать груз и передавать книги в торговую сеть, судя по всему, не смог соблюсти правила конспирации. 30 декабря 2003 года милиция в сопровождении сотрудников ФСБ остановила на подмосковном шоссе фургон с 5000 экземпляров книги “ФСБ взрывает Россию”. Весь тираж был конфискован. Сам Трепашкин в это время готовился встретить новый, 2004-й год в тюремной камере в подмосковном городе Димитрове. Я не думал, что когда-нибудь снова его увижу.
ЗАБЕГАЯ ВПЕРЕД, МОГУ сказать, что здесь я ошибся. Солнечным днем 15 сентября 2005 года я приземлился в Киеве для второй встречи с Трепашкиным, которого только что неожиданно освободили из тюрьмы. Вместе со мной из Берлина прилетел Андрей Некрасов, кинорежиссер, автор документального фильма “Недоверие” о сестрах Морозовых. У нас был план уговорить Трепашкина не возвращаться в Россию. Мне хотелось повторить операцию с Сашей Литвиненко. А Некрасову — запечатлеть ее на пленке.
Трепашкина освободили по недосмотру ФСБ. После того как летом 2004 года в суде развалилось дело о незаконном хранении оружия (на подброшенном пистолете не оказалось отпечатков пальцев), его все-таки осудили на три с половиной года за разглашение государственной тайны, причем главным свидетелем против него был бывший коллега Саши Литвиненко по УРПО Виктор Шебалин. Отсидев две трети срока в забытой богом зоне в Нижнем Тагиле, Трепашкин подал на условно-досрочное освобождение. Администрация была рада от него избавиться: будучи юристом, он помогал писать жалобы всем обитателям колонии.
