Гульельмо Ферреро - Юлий Цезарь
41
Rüstow, Η. К. С, 3, насчитывает в легионах Цезаря по 3000 человек, но это относится к последним годам войны. Сначала легионы должны были быть более многочисленными. Предполагая в них по 4000 человек, получим в шести легионах 24 000 солдат, к которым надо прибавить до тысячи вспомогательных войск и 4000 присоединившихся к ним всадников эдуев.
42
Таково мнение von Göler'a, которому возражает Раухенштейн (F. С, 67 сл.); доводы последнего неопровержимы, если допустить, что гельветы хотели идти к югу, в область сантонов (совр. Saintonge). Тогда непонятно, как Цезарь, бывший на юге и намеревавшийся перерезать им дорогу, поднялся к северу до высоты совр. Макона вместо того, чтобы направиться к северо-западу. Но так ли это? Не следует ли, напротив, допустить, что гельветы шли к северу (см. Прилож.)? В этом случае все становится ясно: Цезарь думал захватить их при переправе через Арар. Выясняется и вопрос о сражении с тигуринами, произошедшем на левом берегу этой реки. Мне кажется неправильным приписывать Лабиену заслугу этой победы, как делают Аппиан (Gall., 15) и Плутарх (Caes., 18). О Лабиене Цезарь очень хорошо отзывается в своих Комментариях. Эта книга написана в тот момент, когда угрожала гражданская война и когда Цезарь должен был стараться льстить своим генералам. Стоило ли ему оскорблять Лабиена, отнимая у него заслугу в маленьком сражении? Справедливо, что текст Комментариев не говорит, что Цезарь перешел Рону в Лионе (В. G., I, X: «In Seguiavos exercitum ducit»). Сегусиавы занимали, как кажется, правый берег Роны; Наполеон III помещает их на левом берегу лишь для того, чтобы согласовать это место Комментариев с необходимостью для Цезаря перейти Рону в Лионе. Но не проще ли предположить, что Цезарь, писавший наскоро и через семь лет после событий, допустил неточность и ошибся в имени народа? Тогда отпадет необходимость допускать, как предполагает это Saulcy (Guerre des Helvetes в Revue Archéologique, 1861), что Цезарь, перейдя Рону при Виенне, потом снова перешел Сону в противоположном направлении, что было бы абсурдом.
43
Если, по крайней мере, опираться на Диона (XXXVIII, 32). Цезарь (В. G., I, 11) не упоминает о секванах.
44
Rauchenstein (F. С, 61) доказал, что эта операция описана Цезарем с некоторым преувеличением (В. G., I, 12). В действительности она не лишила гельветов мужества.
45
Heller в Phil. (XIX, 559).
46
Caesar, В. G., VI, 11.
47
Strabo, IV, III, 2 (192).
48
Caesar, В. G., I, 31.
49
Id., I, 44: «Omnes Galliae civitates ad se (scilicet Ariovistum) oppugnandum venisse…; eas omnes copias uno proelio… superatas esse».
50
Proelium ad Magetobrigam, о котором говорит Дивитиак (В. G., I, 31), вероятно, то самое, о котором Ариовист упоминает в своей речи, цитированной в предшествующем примечании.
51
Caesar, В. G., I, 36.
52
Id., I, 32.
53
Caesar, В. G., I, 4; I, 18; VI, 15; VII, 32. Страбон, IV, IV, 3 (197), говорит нам, что в таких республиках проживала большая часть галльских народов.
54
Caesar, В. G., I, 31.
55
Обо всем этом см. Приложение.
56
Caesar, В. G., I, 14.
57
Id., I, 15.
58
См. справедливые комментарии Раухенштейна (F. С, 73) к рассказу Цезаря об этом походе (В. G., I, 15).
59
В. G., I, 21–22. Рассказ вызвал критику и предположения. См.: Lossau, J. К., I, 304; Rauchenstein, F. С, 76; Sumpf, В. О., 14. Но эта критика, особенно критика Раухенштейна, мне кажется несерьезной. Почему невозможно допустить, что гельветы забыли в тот вечер занять холм? Такие промахи встречаются во всех войнах. Если бы хитрость не удалась потому, что на холме были гельветы, то это вовсе не было бы виной Цезаря, и маловероятно, чтобы он исказил весь рассказ, рискуя обвинить самого себя, единственно с целью дискредитировать Консидия, как предполагает Раухенштейн. Мне кажется более вероятным, что Консидий действительно ошибся и что все произошло как рассказывает Цезарь: настаивая на ошибке Консидия, он отводит от себя вину, ибо он поверил его донесению и лишь потому потерял хладнокровие. Это объяснение имеет еще один плюс: оно подтверждает то, чему мы имеем много доказательств, — в свою первую войну Цезарю не доставало еще хладнокровия.
60
Как предполагает de Saulcy. См.: Phil., XIX, 559.
61
Мне кажется маловероятным, что гельветы атаковали Цезаря, как он говорит (В. G., I, 23), потому, что его намерение повернуть к Бибракте истолковали как утрату мужества в римской армии, или потому, что хотели отрезать ей путь. Все показывает, что гельветы избегали сражений с римлянами, чтобы к концу эмиграции сохранить свои силы. Следовательно, если бы они узнали, что римляне перестают их преследовать, то они, вероятно, просто оставили бы их с миром. Кроме того, если бы они намеревались уничтожить римскую армию, они не стали бы продолжать свой путь после битвы, но, как мы увидим, могли бы повторить нападение на следующий день при очень неблагоприятных для Цезаря условиях. Мне кажется, проще видеть повод к битве в неожиданном нападении Цезаря накануне.
62
Rauchenstein, F. С, 83.
63
В. G., I, 25–26. Цезарь описывает с чрезвычайной ясностью, не упуская подробностей, первую половину битвы: атаку, предпринятую гельветами с фронта, их отступление, безрассудное преследование, предпринятое римлянами, атаку на фланге боев и тулингов. Но это только начало битвы; чтобы сообщить нам о ее ходе и окончании, Цезарь довольствуется пятью словами: Diu atque acriter pugnatum est. Но как протекала эта битва, неизвестно. Цезарь не говорит более о двух легионах, поставленных на вершине холма. Он хочет убедить, что вечером, в то время как часть врагов отступила, но еще не бежала, римляне овладели лагерем, с ожесточением защищаемым другой частью армии. Он не говорит, однако, что делали гельветы, отступившие на холм, в то время как римляне овладевали лагерем их товарищей. Возможно ли, что они оставались безучастными? Цезарь сам дает понять, что у него не было пленных, и признается, что враги могли в ту же самую ночь двинуться в свой путь, тогда как он вынужден был три дня оставаться на поле битвы. Следовательно, он не преследовал врагов. Но тогда к чему же сводится вся победа? Все это показывает, что эта якобы победа Цезаря была если не настоящим поражением, то по крайней мере неудачей, которую он ловко сумел скрыть. Если бы Дивикон также написал свои комментарии, то мы имели бы совершенно иной рассказ.
