Дмитрий Язов - Карибский кризис. 50 лет спустя
И все же что было бы, если бы политическое руководство США пошло на поводу у своих «ястребов» и приняло решение о военной акции против Кубы после обнаружения там советских баллистических ракет? Ответить на этот вопрос невозможно по вполне понятным причинам, однако поразмышлять на эту тему было бы интересно.
Итак, была бы это локальная война, ограниченная лишь территорией Кубы, или всеобщей, мировой войной?
Скорее всего, на начальном этапе это действительно была бы локальная война, которая мгновенно переросла бы в глобальное столкновение вооруженных сил СССР и США, Варшавского договора и НАТО, прежде всего – на Европейском и Дальневосточном ТВД. Вряд ли стороны смогли бы воздержаться от применения ядерного оружия уже на начальной стадии войны. Ракеты Р-12, поставленные на боевое дежурство на Кубе, были бы запущены по объектам на территории США немедленно после начала военных действий. В свою очередь, СССР подвергся бы ударам американских ракет «Юпитер», размещенных в Турции и странах Западной Европы. Стремясь упредить друг друга в нанесении первого ядерного удара, обе стороны вынуждены были бы в максимально короткие сроки запустить имевшиеся в их распоряжении стратегические наступательные вооружения: межконтинентальные баллистические ракеты, бомбардировщики и баллистические ракеты с подводных лодок. Напомним, кстати, что в то время ракетно-ядерный потенциал США значительно превосходил возможности СССР.
Даже с учетом ограниченного количества ядерных боеголовок и, что особенно важно, средств их доставки ущерб, который СССР и США нанесли бы друг другу, был бы потрясающим. Страны были бы полностью парализованы и физически, и морально-психологически. Многомиллионные жертвы, громаднейшие районы оказались бы радиоактивно зараженными, огненные смерчи в городах и лесных массивах, паралич экономики, крах всей инфраструктуры, паника и хаос – вот что могло бы иметь место. А далее – экологические, планетарные изменения, феномен «ядерной зимы», деградация и вымирание человечества.
Таков был бы общий глобальный фон, следствия и последствия ядерной войны двух сверхдержав. Понимали ли стороны это? Думается, что да! По крайней мере, ход и исход Карибского кризиса при всей его драматичности свидетельствует о том, что здравый смысл все же присутствовал у политиков и в Москве, и в Вашингтоне.
Но нельзя забывать о том, что в мире тогда шла холодная война. Две политические системы, два мира находились в состоянии глубочайшего недоверия друг другу. Вашингтон не доверял Москве, Кеннеди не верил Хрущеву, американцы не понимали русских, и – наоборот. Ни советская, ни американская стороны не учитывали национально-психологические особенности и менталитет противника. Кеннеди и Хрущев, каждый по-своему, находились в плену идеологических стереотипов холодной войны, не могли понять мотивы поведения друг друга, учесть позицию своего оппонента. Сам тип их мышления и политического поведения был резко конфронтационный, бескомпромиссный, и преодолеть все это обеим сторонам было очень сложно.
«Ястребы» в Пентагоне и на вершине политического Олимпа в Вашингтоне считали, что Советский Союз настроен агрессивно, что война неизбежна. А коли так, то надо «упредить Советы» в нанесении удара. Именно поэтому вариант авиационной кампании считался ими первым и безусловно необходимым шагом на пути разрешения кризиса. Ядерный же вариант решения «кубинской проблемы» мог бы стать очень соблазнительным для некоторых деятелей в американской столице.
Недоверие Москве, граничащее с полным непониманием позиции СССР, выразил, в частности, госсекретарь Дин Раск, который вспоминал о тех днях: «Мы размышляли над ситуацией Хрущева: не может ли какой-нибудь советский генерал или член Политбюро приставить пистолет к хрущевской голове и сказать: господин председатель, запускайте эти ракеты или мы вам выпустим мозги наружу». Сам Раск не принадлежал к числу «ястребов», а его опасения выражали позиции умеренных деятелей в администрации президента Дж. Кеннеди. Если такие мысли рождались в сознании умеренных политиков, то что уж тогда говорить о «ястребах»!
Нельзя сбрасывать со счетов и такие причины возникновения ядерной войны, как нелепая случайность, техническая ошибка или проблема при обслуживании или обращении с ядерным оружием. В накаленной политической и эмоциональной атмосфере тех дней в качестве фактора случайности мог выступить, например, провокационный сигнал «Начинается война», переданный американским шпионом О. Пеньковским во время его ареста в Москве 22 октября. К счастью, в ЦРУ этот сигнал проигнорировали! А если бы нет, если бы поверили своему самому авторитетному шпиону и нанесли «упреждающий» удар по СССР!
Поводом к «случайному» развязыванию атомной войны мог послужить эпизод, о котором говорил в своем выступлении в Гаване в 2002 году В. П. Орлов. На борту советских подводных лодок, вышедших в дальний поход на Кубу в сентябре 1962 года, находилось по одной торпеде с ядерной боевой частью. Эпизод, когда советская подводная лодка вынуждена была всплыть перед американской эскадрой, вполне мог закончиться трагически. Могли сдать нервы у капитана корабля, уставшего и измученного сложным переходом. Лишенные радиосвязи с базой, оторванные от происходивших в мире событий, капитан и его помощники не способны были адекватно оценить обстановку и могли решиться на крайний шаг – применить атомную торпеду против американского авианосца.
Фактор случайности мог сыграть свою трагическую шутку и в небе над Кубой, где целыми днями буквально висела американская разведывательная и истребительная авиация, иногда на высотах всего 100–200 метров. Гул моторов сотрясал воздух, создавалось впечатление массированного воздушного налета с бомбометанием на советские объекты. Нередко американские летчики открытым текстом запрашивали свой командный пункт: «Когда будем наносить удар по Кубе?» В таких условиях у советских зенитчиков могли не выдержать нервы, могли произойти какие-либо технические сбои.
Напомню, что в полдень 27 октября 1962 года самолет-шпион U-2 был сбит советской зенитной ракетой, пилот погиб. Это, как известно, было кульминацией кризиса: от ответных действий американской стороны зависело тогда многое. В соответствии с действовавшими на тот момент у ВВС США инструкциями при уничтожении самолета автоматически наносился удар по позициям зенитных ракет противника. Другими словами, потеря в тот день U-2 должна была привести американскую авиацию в действие. В Вашингтоне, похоже, переоценили решимость Москвы действовать жестко. Президент Кеннеди посчитал, что приказ на открытие огня дал Хрущев, а советский лидер, сам испугавшись этого инцидента, устроил разнос командованию Группы советских войск на Кубе. К счастью, американская сторона не прибегла к силовому ответу, Кеннеди решил «прояснить» ситуацию напрямую у Н. С. Хрущева.
