Наталия Будур - Нансен. Человек и миф
Под воздействием всё усиливающихся бедствий голода вновь и вновь оживлялась борьба мнений внутри партийного руководства о допустимости использования в этих экстремальных условиях помощи общественных религиозных организаций. Лишь 8 декабря 1921 года ВЦИК разрешает религиозным организациям собирать средства в помощь голодающим под руководством «Помгола»[65]. Церковь была готова немедленно включиться в работу, но была вынуждена ждать появления положения о порядке осуществления этого разрешения, которое было утверждено лишь 1 февраля 1922 года, а 23 февраля того же года вместо благодарности церкви выходит декрет ВЦИК об изъятии церковных ценностей.
Спустя пять дней патриарх Тихон обратился к верующим с посланием, в котором, в частности, говорилось:
«Тогда же (в августе 1921 года. — Н. Б.) был основан Нами Всероссийский Церковный Комитет помощи голодающим, во всех храмах и среди отдельных групп верующих начались сборы денег, предназначавшихся на оказание помощи голодающим. Но подобная церковная организация была признана Советским Правительством излишней и все собранные Церковью денежные суммы потребованы к сдаче и сданы правительственному Комитету.
Однако в декабре Правительство предложило Нам делать при посредстве органов церковного управления <…> пожертвования деньгами и продовольствием для оказания помощи голодающим. Желая усилить возможную помощь вымирающему от голода населению Поволжья, Мы нашли возможным разрешить церковноприходским Советам и общинам жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления, о чём и оповестили православное население 6 (19) февраля с. года особым воззванием…
Но вслед за этим, после резких выпадов в правительственных газетах по отношению к духовным руководителям Церкви, 10 (23) февраля ВЦИК для оказания помощи голодающим постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и прочие церковные богослужебные предметы. С точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства…»
28 марта в «Известиях» был опубликован «Список врагов народа» и первым указан патриарх Тихон «со всем своим церковным собором». Массовые изъятия церковных ценностей привели к кровавым столкновениям — их насчитывалось к концу года более полутора тысяч. 26 апреля проходил процесс в Москве, в результате которого к расстрелу были приговорены 11 человек. 5 мая на процессе в качестве свидетеля выступал патриарх Тихон. Его заключили под домашний арест.
31 мая на имя Ленина представителями церквей Великобритании была направлена телеграмма с протестом против преследований патриарха Тихона. Весь июнь на имя Ленина продолжают поступать телеграммы в защиту патриарха: сохранились письма и телеграммы правительств и общественности Финляндии, Чехии, Великобритании; из Праги М. М. Литвинову сообщали о возможном совместном выступлении в защиту патриарха ряда европейских правительств.
Одним из самых значительных выступлений этого рода было вежливое, но жёсткое послание Фритьофа Нансена Троцкому от 24 апреля 1923 года (написано по-французски, ниже даётся по переводу из архивов ВЦИК):
«Лисакер (Норвегия) 24-го апреля 1923 года
Дорогой Г-н Троцкий,
я думаю, что мне не нужно Вам напоминать, насколько враждебно отношусь я ко всякому вмешательству во внутренние дела какой бы то ни было страны, но я уверен, что я не действовал бы в интересах будущего благосостояния России, если бы не просил Вас, в этом совершенно частном письме, употребить Ваше личное влияние для того, чтобы спасти жизнь патриарха Тихона.
Вы поймёте, конечно, что, направляя к Вам эту просьбу я отнюдь не оцениваю дело по существу; так как не только я не знаю его подробностей, но мне также не подлежит никоим образом выражать моё мнение по этому поводу.
Я не испрашиваю также Вашей доброжелательной поддержки в интересах какого бы то ни было вероисповедания, но исключительно в интересах самой России. Общественное мнение всего мира, имея или нет для этого достаточных поводов, глубоко взволновано, и я боюсь, что если патриарх Тихон будет расстрелян, то деятельность различных организаций, которые в настоящее время работают на восстановление России, будет серьёзно скомпрометирована, так что нельзя будет рассчитывать на общественную помощь для продолжения дела, которое они совершают в интересах России.
Вы признаете, я уверен, что я отнюдь не хочу породить излишнюю тревогу, но я не мог противиться желанию сообщить Вам мою абсолютную уверенность, что в результате приговора несчастного патриарха к высшей мере наказания, предвиденного законом, вышеуказанные последствия не замедлят выявиться.
Если же, наоборот, Советское правительство может проявить в этом деле известное великодушие, то впечатление, этим произведённое на общественное мнение, будет благоприятно и это поведёт немедленно к счастливым последствиям для международных сношений России.
Примите, дорогой г-н Троцкий, уверение в моём высоком почтении.
Фритьоф Нансен».Мнение Нансена, возглавившего организацию зарубежной помощи жертвам голода в России, было особенно весомым, и не считаться с ним было трудно.
11 июня открывается процесс в Петрограде. 5 июля прозвучал приговор — 10 человек приговариваются к расстрелу, остальные — к тюремному заключению, 10 августа ВЦИК помиловал шестерых, но оставил в силе приговор над остальными четырьмя подсудимыми, которые и были расстреляны.
К концу года по делу об изъятии церковных ценностей погибло и было расстреляно более 8000 человек.
Патриарх Тихон до 25 июня 1923 года томится в тюрьме, но затем он был освобождён и в печати появилось его заявление, в котором он раскаивался в «антисоветских поступках». Верующими этот акт был воспринят как вынужденный — патриарх оклеветал себя, чтобы спасти Церковь.
* * *Но вернёмся в год 1921-й.
Как мы уже говорили, великие державы под предлогом нежелания сотрудничать с большевиками ответили Нансену на призыв о помощи отказом. Конференция в Брюсселе, созванная Лигой Наций и Красным Крестом, ничего не решила.
Тогда он обратился к частным лицам. В результате поездок самого Нансена по Америке и Европе были собраны десятки миллионов долларов. Частные лица и благотворительные организации одной только Норвегии собрали 3 225 295 крон, к которым правительство добавило ещё 770 000 крон. В результате получилось, что маленькая Норвегия сделала для голодающей России больше, чем самые крупные державы.
