Светлана Бондаренко - Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991
И любовь, конечно, с годами меняет свою окраску, все больше превращаясь во что-то подобное дружбе. И ценятся в ней с годами не столько радости соития плоти, сколько — соития духа. Когда для тебя женщина становится прежде всего другом, а уже потом существом противоположного пола… Это просто другое отношение к жизни. Но это тоже естественное отношение к жизни, и нам интересно писать о нем. Если же говорить об оппозиции нынешних героев Стругацких к ранним героям, то степень та же, что и во взаимоотношениях старости и молодости. Это ведь тоже своеобразная оппозиция, хотя и здесь все далеко не так просто, как черное и белое.
<…>
Корр. Ну, что же, тогда последний вопрос. Если бы волею фантастических обстоятельств вам, Борис Натанович Стругацкий, и вам, Аркадий Натанович Стругацкий, случилось бы сейчас повстречаться соответственно с Боренькой и Аркашей Стругацкими, что бы вы им хотели сказать?
Б. С. О-о! Боюсь, я бы ему ничего не сказал… Потому что, пожалуй, все бы ему пошло во вред. Боренька Стругацкий рос и развивался в соответствии с собственной судьбой, то есть в полном соответствии и единении с тем обществом, в котором он жил. И всякая попытка предварить его ошибки обязательно выбила бы его из этой колеи, сделала бы его несчастным… Так мне сейчас кажется. Ведь уберечь мальчика от чего бы то ни было словами — нельзя, а вот сбить с панталыку очень даже можно. Действительно, что бы я ему мог сказать? Что Сталин, перед которым он преклоняется, — кровавый палач, загубивший для многих саму идею коммунизма? Ну и что? В лучшем случае Боренька просто не понял бы этого, в худшем — понял бы и побежал доносить на себя самого. Вот и все.
Корр. А вы, Аркадий Натанович?
А. С. Я бы от Аркаши бежал без задних ног.
В конце августа в 35-м номере газеты «За рубежом» публикуется информация о съемках ТББ.
«Кто боится трудностей, пусть сидит дома…»: о первом опыте совместной кинопостановки СССР, ФРГ, Италии и ФранцииНепростое, необычное дело «затеял» западногерманский режиссер Питер Фляйшман, решив однажды во что бы то ни стало экранизировать силами киностудий нескольких стран полюбившийся ему роман братьев Стругацких «Трудно быть богом». И, тем не менее, многолетнее упорство приносит сегодня плоды: несмотря на все сложности, фильм обретает плоть и кровь.
«КОРРЬЕРЕ ДЕЛЛА СЕРА», МИЛАНТрудно вообразить ту суету, которая царила в номере «люкс» киевского отеля «Днепр», где расположился западногерманский режиссер Питер Фляйшман, автор известного фильма «Охотничьи сцены в Нижней Баварии», сценарист, продюсер, многолетний президент Европейского союза сценаристов-постановщиков. Сегодня он посвятил себя осуществлению кинопостановки совместными силами СССР и Запада, — грандиозного производства, которое финансируют советская, французская, итальянская и западногерманская фирмы.
Фильм называется «Трудно быть богом». Это экранизация одноименного романа братьев Стругацких.
— История, рассказанная в романе, гениальна, ибо она опрокидывает классические каноны научной фантастики, — увлеченно объясняет Фляйшман. — Здесь пришельцами и инопланетянами являются люди с Земли. И никаких «банальных» космических приключений и уродцев с заостренными ушками.
Режиссера всегда привлекал именно такой тип фантастики. Поэтому он твердо решил перенести на экран эту книгу, написанную двумя писателями-фантастами. Аркадий — социолог, Борис — астрофизик. Они живут в разных городах на расстоянии около тысячи километров друг от друга. Но каким-то чудом (может быть, при помощи телепатии?) братья ухитряются писать в «четыре руки».
— Роман создан 24 года назад, — продолжает режиссер. — Многие русские кинематографисты, включая Тарковского, в прошлом намеревались его экранизировать, и даже Коппола пытался увести его у меня «из-под носа».
Эта книга — символ, своего рода библия для целого поколения советских читателей. И в то же время это — зеркало, отражающее наше общее прошлое, нашу общую историю. В романе показана другая планета, где существует разумная жизнь и обитатели похожи на землян. Но они переживают стадию средневековья. Поэтому человек с Земли, вооруженный современной техникой, чувствует здесь себя… марсианином. Он всемогущ.
Фильм «Трудно быть богом» поведает нам историю Руматы, пришельца с Земли, который в этом средневековом мире находит чувства, казалось, навек утраченные: любовь, дружбу, сострадание. Но там есть и ненависть и желание убивать — «во имя справедливости». Используя свою «сверхъестественную» силу, Румата становится во главе восстания, направленного против местного диктатора. Причем диктатор изображен не отпетым злодеем, а скорее заурядным недалеким бюрократом.
Румату играет 32-летний польский актер Эдвард Зентара из краковского Старого театра, снимавшийся у Вайды. Кроме него, в фильме заняты французская актриса Анн Готье, немецкая актриса Кристина Кауфман, а также Олег Янковский, известный нам по ленте Тарковского «Ностальгия», многие другие советские актеры.
— Сила романа именно в том, что он универсален, написан на все времена. И поэтому очень хорошо, что его экранизирует не русский, а иностранец, — поясняет Фляйшман. — Как иностранец, я вижу в образе диктатора не только намеки на сталинизм, а нечто большее — размышление о тирании вообще. У меня возникают ассоциации и с Гитлером, и с Хомейни, и с Пиночетом…
«Трудно быть богом» — это, по сути, первое совместное производство эпохи гласности и перестройки, причем беспрецедентное по своим масштабам.
— Четыре года я тщетно пытался договориться об этой постановке, — объясняет режиссер. — За это время в СССР трижды менялось руководство… Чтобы добиться разрешения, пришлось вести переговоры с министрами, послами, с целыми делегациями.
Фильм — так называемая суперпродукция с бюджетом в 25 миллионов марок. Но на Западе он обошелся бы вдвое дороже. В картине заняты 200 актеров и 10 тысяч статистов. Грандиозные декорации созданы в Ялте и в Киеве. А еще «создан» пухлый том инструкций, предписывающих, когда и как поступать в каждом отдельном случае — в строгом соответствии с правилами бюрократии. Было бы неплохо ознакомить с этим томом Серджо Леоне, который собирается совместно с русскими снимать фильм «Блокада».
— Конечно, нам приходится нелегко, но кто боится трудностей, пусть сидит дома, — комментирует Фляйшман. — Две разные политические системы, два разных образа жизни: все это я понимал и предвидел. Уже в ФРГ мне пришлось столкнуться с предубеждениями: «Хочешь снимать кино вместе с русскими? Значит, ты — коммунист!» Потом — проявление недоверия в Москве: «А не будет ли фильм, чего доброго, направлен против нас?»…
