Михаил Водопьянов - Небо начинается с земли. Страницы жизни
– Цель над квадратом 1057. Идет со скоростью семьсот километров в час. Значит, можно перехватить в квадрате 1238, – уверенно сказал он наводчику. – Курс 168. Высота 11 000. Скорость 880.
Наводчик, не повышая голоса, спокойно повторил в микрофон расчетные данные. Он знал, что на аэродроме в эту минуту взревут реактивные двигатели истребителей и машины стремительно взмоют ввысь.
Очень скоро на командном пункте послышался голос:
– Лег на курс 168. Высота 11000. Скорость 880…
На экране радиолокатора вспыхнули еще две зеленоватые точки. Они быстро сближались с двигавшимся навстречу световым пятнышком.
Наводчик вопросительно посмотрел на штурмана. Тот молча кивнул головой.
– Атакуйте учебно! – скомандовал в микрофон наводчик, правильно поняв знак начальника.
Зеленые точки замелькали и слились на короткое мгновение в один святящийся клубок. Потом очень скоро они выстроились и все три гуськом поплыли в обратном направлении.
– Цель атакована. Возвращаемся на аэродром, – коротко доложили по радио летчики.
– Удачно перехватили, – облегченно вздохнул дежурный штурман и, прихрамывая, отошел от планшета.
Удовлетворенный результатом перехвата, он вышел из помещения, усевшись на скамеечке у командного пункта, курил, попыхивая папироской. На белом кителе при лунном свете сверкала Золотая Звезда Героя Советского Союза.
Отдыхая, он с наслаждением вдыхал воздух, насыщенный пряным запахом магнолии. Луна светила так, что можно было при ее свете читать газету. Где-то вблизи размеренно рокотал морской прибой.
Вскоре состоялась моя первая встреча с Захаром Артемьевичем Сорокиным. По просьбе офицеров я пришел рассказать им о своих полетах в Арктике.
Командир спросил меня:
– Хотите, я познакомлю вас со вторым Маресьевым?
– Конечно!
– Он дежурит сегодня на командирском пункте. Пройдемте к нему.
…Таким далеким и по времени, и по месту действия показались мне первые месяцы войны, суровый Север с непроглядным мраком полярной ночи и завыванием пурги, где Сорокин совершил свой беспримерный подвиг.
С этого времени началась наша дружба. Вскоре Захар приехал ко мне на подмосковную дачу и, должно быть, три дня подряд рассказывал о себе. Я первый написал о нем. Потом появились статьи и книги, в том числе и воспоминания самого Сорокина.
…В июле 1941 года в штаб черноморской авиации пришел приказ откомандировать летчиков-сибиряков, с детства привыкших к суровым морозам, на Северный флот. Два лейтенанта – закадычные друзья еще по совместной учебе в Ейском военно-морском авиационном училище – ведущий и ведомый – Захар Сорокин и Дмитрий Соколов в тот же вечер простились с товарищами по полку.
Из Москвы транспортный самолет доставил друзей на полевой аэродром вблизи Мурманска. Не успела машина зарулить на стоянку, как в небе показались фашистские бомбардировщики.
Сорокин и Соколов с чемоданами в руках стояли в нерешительности посреди летного поля, только что политого обильным дождем. Послышался пронзительный визг падающих бомб и ахающие разрывы фугасок.
К летчикам мчалась машина с командиром полка, он кричал, стараясь пересилить гул ожесточенной бомбежки.
– Ложитесь, скорей ложитесь… Дурни вы этакие!.. Чего вы стоите?.. Ложитесь!..
На Захаре и Дмитрии были новенькие кожаные пальто реглан и тщательно выутюженные брюки, хотелось в наилучшем виде явиться к начальству.
Командир и шофер выскочили из машины и припали к спасительной земле, потянув за собой новоприбывших. Сорокин шлепнулся лицом прямо в грязь.
«Неважно начало службы на новом месте, – подумал он. – Не очень гостеприимно встречает Север!»
Когда закончился налет, летчики попытались щепочкой счистить глину со своих кожанок.
Командир полка направил их в эскадрилью капитана Сафонова.
– О Сафонове слыхали, наверное? Вон он на краю поля.
Сорокин читал в газетах и многое слышал от летчиков о знаменитом североморском летчике-истребителе и представлял его себе каким-то особенным. Перед ним стоял молодой еще человек, среднего роста, коренастый, ничем не выделяющийся из окружающих его офицеров.
Сафонов в свою очередь внимательно оглядел своих новых сослуживцев, как бы оценивая их возможности. Один из них – Сорокин – длинный, худощавый, не производил впечатления физически сильного человека, другой – Соколов – маленький, широкоплечий, как говорится, ладно скроенный. Оба были изрядно перепачканы.
– Ну и орлы, нечего сказать, прямо Пат и Паташон! – с усмешкой обратился Сафонов к летчикам. – Устали с дороги? Идите в землянку, отдохните хорошенько, побеседуем… А потом и в воздухе познакомимся…
Первые бои
Захару и его приятелю не пришлось долго сидеть без дела. Через сутки пришел эшелон с новенькими зелеными истребителями. Сорокин вместе с техниками при свете полярного солнца круглые сутки работал над сборкой самолета. Потом быстро облетал свою машину.
Эскадрилья Бориса Сафонова защищала город и порт Мурманск. Этот незамерзающий северный порт приобрел во время войны особо важное значение. К нему тянулись караваны судов, груженных военными материалами, которые посылали нам союзники по борьбе с фашистской Германией. Гитлеровское командование стремилось во что бы то ни стало вывести порт из строя. Эшелон за эшелоном шли на Мурманск вражеские бомбардировщики. Были дни, когда сафоновцы четыре-пять раз в день поднимались в воздух по боевой тревоге.
От Мурманска гитлеровцев отделяло несколько десятков километров, но они так и не смогли преодолеть их. Не помог им ни сильный флот, ни множество самолетов.
В свой первый боевой вылет Захар поднялся в составе шестерки Сафонова. Перед летчиками была поставлена задача – отразить очередной воздушный налет противника на Мурманск. Фашистские бомбардировщики шли под прикрытием дюжины «мессершмиттов». В воздухе Сафонов распределил силы своей шестерки. В то время как одно звено атаковало бомбардировщиков, Сорокин и два других летчика связывали боем вражеские истребители. Схватка была горячей. Яростный вой моторов временами заглушал разрывы снарядов и треск пулеметных очередей.
Сорокин был ведомым. В его задачу входило прикрывать своего ведущего сзади, держаться, как говорится, у него на хвосте. Однако в азарте боя он забыл о своих обязанностях.
Ведущий Сорокина капитан Кухаренко сбил гитлеровский самолет. В это время Захар совсем близко от себя увидел скошенные черные кресты на плоскостях гитлеровских машин и бросил свой МИГ на «мессерштмитт», несколько отставший от других. Метров за триста Сорокин дал длинную очередь. Атака была стремительной, дерзкой, и гитлеровец, чувствуя превосходство советского летчика, испугался. Резко развернув машину, он пустился наутек.
