Андрей Ранчин - Борис и Глеб
C. М. Михеев ссылается на работу А.А. Гиппиуса, для которого различия в предпочтении форм аориста служат способом разграничения разновременных пластов в составе «Повести временных лет» (Гиппиус А.А. Рекоша дроужина Игореви… К лингвотекстологической стратификации Начальной летописи // Russian Linguistics: International Journal for the Study of the Russian Language. 2001. Vol. 25. No 2. P. 147-181). Кроме того, С.М. Михеев считает фрагменты об убиении Бориса, Глеба и Святослава более поздними, чем основной летописный текст, также и потому, что в них при смене грамматического субъекта в тексте используются не конструкции с союзом «и», а конструкции с союзом «же», свойственные более поздним слоям «Повести временных лет»; см.: Михеев С.М. «Святополкъ седе въ Киеве по отци». С. 134—136. В этом случае он также основывается на наблюдениях А.А. Гиппиуса (Гиппиус А.А. Языковая гетерогенность и качество нарратива в «Повести временных лет» //Древняя Русь: Вопросы медиевистики. 2007. № 3 (29). С. 29—30). По подсчетам С.М. Михеева, во фрагменте, повествующем об убиении Бориса и Глеба, «же-модель» представлена 8 примерами, «и-модель» — 1. Во фрагменте статьи 6524/1016 года, соответственно, их 3 и 6, а в статье 6526/1019 года — 5 и 5. При этом подсчет почему-то назван «приблизительным», что весьма странно при оперировании статистическими данными (Михеев С.М. «Святополкъ седе въ Киеве по отци». С. 135, таблица 16). Вывод: в описании убиения Бориса, Глеба и Святослава «же-модель» используется намного чаще, чем в ранних летописных слоях Начального свода, «что еще раз подтверждает вторич-ность этого повествования в составе Начальной летописи»; см.: Там же. С. 137—156. Для иллюстрации пример «же-модели»: «И <…> вой разидо-шася от него. Борисъ же стояше с отрокы своими» — и пример «и-модели»: «И помолившюся ему, възлеже на одре своем. И се нападоша акы зверье дивии около шатра <…>». — Повесть временных лет. С. 59, 197.
Но доказательная сила этих соображений относительна: постулат о строгом соответствии между этими лингвистическими данными и хронологией летописных слоев основан на текстологических аргументах, обосновывающих соотношение пластов текста и, соответственно, их большую или меньшую древность. Однако сами эти текстологические аргументы не имеют безусловной доказательной силы, они не более чем подпорки для разнообразных гипотез. Не случайно едва ли не каждый исследователь-текстолог выделяет осколки, фрагменты более ранних летописных сводов в составе «Повести временных лет» по-своему. Впрочем, сам С.М. Михеев не всегда строго следует лингвистическим критериям при определении времени создания летописных фрагментов. В рассказе о смерти и погребении Владимира (он открывает годовую статью 6523/1015 года) «же-модель» используется 2 раза, «и-модель» — также 2 раза; см.: Повесть временных лет. С. 58. Между тем, хотя никакого предпочтения «и-модели» в этом тексте нет, историк относит его к древнейшему пласту «Повести временных лет». Справедливости ради надо отметить, что этот фрагмент подвергся искажающей его смысл редактуре; см.: Шахматов А.А. История русского летописания. Т. 1. Кн. 1. С. 67— 68, исследователь развивает и уточняет мнение Е. Е. Голубинского. Однако пропорциональное соотношение «и-модели» и «же-модели» от этого, по-видимому, не меняется.
147
Признавая существование этого свода, С.М. Михеев принимает концепцию А.А. Шахматова.
148
В этом утверждении исследователь радикально расходится с А.А. Шахматовым, считавшим, что повесть об убиении Бориса и Глеба (событийно близкая к Несторову «Чтению…» и им использованная) в Древнейшем своде уже была; ср.: Шахматов А.А. История русского лето писания. Т. 1. Кн. 1. С. 81 и др.
149
Впрочем, наиболее несдержанный сторонник версии о Ярославе — убийце Бориса инкриминирует новгородскому князю также и убийство Святослава; см.: Филист Г.М. История «преступлений» Святополка Окаянного. С. 63 и др.
150
На наблюдения Н.И. Милютенко он сослался (Михеев С.М. «Святополкъ седе въ Киеве по отци». С. 116), но трактовал их очень своеобразно — лишь как свидетельство, что летописная повесть создана прежде «Чтения…» и «Сказания…» о Борисе и Глебе. Между тем, если датировать, как это делает С.М. Михеев, летописную повесть временем не ранее 1070-х годов, а ее редактуру — 1090-ми годами, получается, что она сложилась уже после канонизации Бориса и Глеба, которую С.М. Михеев, вслед за А. Поппэ, относит к 1072 году. Н.И. Милютенко же резонно усматривала в том, что Борис и Глеб не именуются святыми, указание на составление этого текста до канонизации братьев, которая, по ее мнению, произошла на двадцать лет раньше, в начале 1050-х годов. Более по дробный критический разбор концепции С.М. Михеева содержится в моей книге: Ратин А.М. Древнерусская словесность и ее интерпретации: Маргиналии к теме. С. 175—185.
151
На это обратил внимание А.В. Назаренко в устном высказывании о концепции С.М. Михеева, С.М. Михеев приводит его в своей книге: Михеев С.М. «Святополкъ седе въ Киеве по отци». С. 243, прим. 369.
152
Точная дата написания Поликарпом послания Акиндину с приложенным к нему циклом сказаний неизвестна. Например, А.А. Шахматов называл и 1214—1226 годы (оговаривая, что отдельные сказания могли быть написаны раньше или позже), и 1232 год; см.: Шахматов А.А. История русского летописания. Т. 1. Кн. 2. С. 76, 152. Как он показал еще в 1908 году, сведения о гибели Борисова отрока Георгия, на которого князь возложил драгоценное шейное украшение — золотую гривну, заимствованы в летописной повести из несохранившегося жития Антония Печерского. Эти же сведения, с прямой ссылкой на житие Антония, отражены в сказании о брате Георгия Моисее Угрине, которое составил печерский монах Поликарп, сообщающий: «Вот что известно об этом блаженном Моисее Угрине, любимце святого Бориса. Он — родом венгр, брат того Георгия, на которого святой Борис надел золотую гривну и которого убили вместе с князем на Альте, отрубив голову из-за золотой гривны. Этот же Моисей один избавился от горькой смерти и горького заклания избежал». — Древнерусские патерики. С. 48—49 (оригинал), 152 (пер. Л.А. Ольшевской). Об отражении известий жития Антония Печерского в летописной повести, посвященной убиению Бориса и Глеба, см.: Шахматов А.А. История русского летописания. Т. 1. Кн. 1. С. 76. О житии Антония Печерского и о сказании, посвященном Моисею Угрину, см. в более ранней работе А.А. Шахматова «Житие Антония и Печерская летопись» (Шахматов А.А. История русского летописания. Т. 1. Кн. 2. С. 151, 152, 165).
