Василий Потто - Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях
Все эти события – появление персидской армии, бой 15 июля, затем экспедиция Портнягина и знаменитое отступление его – не изменяли, однако, общего положения дел под Эриванской крепостью. Цицианов энергично продолжал блокаду, но хан упорствовал в сдаче, а русские не имели осадных орудий, чтобы начать бомбардирование, и вынуждены были довольствоваться только одними угрозами.
Между тем обстоятельства принимали все более и более неблагоприятный оборот. Наступала осень, начались дождливые дни, и в войсках обнаружилась значительная смертность; обозы с провиантом, постоянно подстерегаемые персидскими разъездами, не подходили; отряд Монтрезора, посланный для прикрытия их, геройски погиб под Караклисом; грузинская конница, отправленная Цициановым обратно в Тифлис, по дороге взята была в плен и отведена в Тегеран. Между тем взбунтовались лезгины, а карабагцы, подстрекаемые персиянами, вторглись в Елизаветпольский округ; царевич Александр с персидским войском и жителями восставших татарских дистанций перервал сообщение Эривани с Тифлисом, а бунт осетин на Военно-Грузинской дороге прекратил сношения с Кавказской линией.
В самом Тифлисе считали отряд Цицианова обреченным на неизбежную гибель и не только готовились к обороне, но стали даже перевозить бумаги, казну и вещи из дома главнокомандующего в крепость, вызывая тем панику в населении. Справедливо замечает один современник, что надлежало бы иметь в Тифлисе другого князя Цицианова, чтобы действовать внутри соответственно важности тогдашних обстоятельств, но другого Цицианова не было. Опасения за главный русский отряд достигли даже Петербурга. Но посреди общего уныния не падал духом тот, кому император Александр вручил судьбу Грузинского царства. «Где Бог, священное имя Вашего Императорского Величества и непобедимые войска Ваши, – писал он государю, – там никаких гибельных следствий ожидать невозможно». И он продолжал упорно стоять под Эриванью. Но когда персидская конница выжгла на корне весь хлеб и неотвратимый голод начал угрожать осаждающим, а против штурма высказалось большинство голосов в военном совете, Цицианов наконец вынужден был отказаться от мысли овладеть Эриванью и дал приказ отступать. Падение крепости было отсрочено на целых двадцать три года.
Неудача глубоко поразила Цицианова.
«Не могу без стеснения сердца видеть себя, – писал он государю, – в течение тридцатилетней моей службы вторым только в российской армии генералом, принужденным снять блокаду из-под города, не взяв его». (Цицианов разумел неудачное обложение Хотина князем Голицыным в 1769 году.)
Император Александр старался успокоить и утешить огорченного князя. «Однако неудовольствие, какое я имею, – отвечал он Цицианову, – есть то огорчение, в котором вы находитесь. Никто, конечно, кроме вас, не станет сравнивать происшествий под Хотином с настоящим случаем, но многие отдадут справедливость как предприимчивости духа вашего, так и тому, что вы со столь малыми силами так много сделали в одну кампанию… Желаю, – продолжал государь, – чтобы сие искреннее изложение моих мыслей успокоило вас».
И Цицианову за Эриванский поход пожалованы были аренда в восемь тысяч рублей и орден Святого Владимира 1-й степени.
Снятие блокады Эривани еще увеличило престиж, которым пользовалась эта крепость в умах азиатов. Но обаянию этому немедленно же был нанесен веский удар. В самом начале 1805 года генерал Несветаев, воспользовавшись смутами в Эриванском ханстве, занял принадлежавшую к нему богатую Шурагельскую область и объявил ее присоединенной к России. Эриванские войска, поспешно двинувшиеся на защиту Шурагеля, были разбиты на самой границе, и русский батальон в четыреста штыков по их следам занял Эчмиадзинский монастырь и появился даже под стенами Эриванской крепости, вызвав страшную панику во всем населении края. Шурагельская область осталась за Россией навсегда – залогом будущего присоединения к ней и всей Эриванской области.
X. ГЕРОЙСКИЙ ПОДВИГ МОНТРЕЗОРА
Монтрезор, служивший в Тифлисском пехотном полку, принадлежал к числу тех штабс-офицеров, на которых обыкновенно возлагают большие надежды в будущем. Но служба его не представляла ему ничего, что бы могло его выдвинуть из среды товарищей и дать право на более широкое поприще, чем на то, которое он занимал по должности батальонного командира. И вот одна минута геройской смерти, минута, когда Монтрезор спасает честь русского оружия, окружила его имя лучезарным ореолом славы, так что мало кому известный до того человек вырастает вдруг до степени народного героя и память о нем переходит из рода в род, не умирая в рядах кавказских войск. Перед этой минутой меркнет все остальное в жизни покойного.
В июле 1804 года войска, блокировавшие Эривань, сильно терпели от недостатка продовольствия. Все распоряжения по этой части выполнялись медленно, а это расстраивало планы главнокомандующего и вынудило его наконец сделать распоряжение о перевозке всего провианта из Тифлиса в Бомбаки, откуда он уже и мог быть доставляем в блокадный корпус по мере надобности.
Между тем грузинский царевич Александр с сильным отрядом персидских войск проник в Бомбакскую провинцию и сделал сообщения с Тифлисом крайне опасными.
Караклис, ныне бедное армянское селение, тогда был главным городом Бомбакской провинции и имел для русских значение операционной базы при наступательных действиях против Турции и Персии. В Караклисе всегда поэтому располагался отряд русских войск под начальством надежного штабс-офицера, которому вместе с тем поручалось и наблюдение за политическим состоянием края. До Эриванской экспедиции пост этот занимал майор Монтрезор, офицер распорядительный, храбрый и хорошо знакомый с азиатской политикой. Но эти же самые качества заставили Цицианова взять Монтрезора с собой в поход, а на его место поставить батальон Саратовского полка под командой армянина майора Хаджаева. Неспособность последнего скоро сказалась на деле и имела весьма печальные последствия. Он упустил благоприятное время для перевозки к Эривани транспортов и теперь, при появлении в крае персиян, не знал, как за это взяться.
Путь был действительно опасен, и еще недавно грузинская конница, следовавшая по этой дороге в Тифлис, встречена была персиянами и частью захвачена в плен.
Цицианов приписал этот случай недостаточной распорядительности самого Хаджаева и решился отправить на смену ему опять майора Монтрезора, с тем чтобы этот последний принял все меры не только к открытию сообщения с Тифлисом, но и к скорейшему доставлению транспортов из Караклиса к Эривани. Отправляя Монтрезора со сборной командой всего из ста девяти человек, при одном орудии, главнокомандующий предписал ему стараться проходить опасные места по ночам.
