Жан-Пьер Неродо - Август
Ни одна из римских традиций, связанная с обожествлением государственных деятелей, не ускользнула от его внимания. Для некоторых из них существовали свои строго установленные правила. Так, высшие магистраты, имевшие доступ к участию в ауспициях, то есть имевшие право вопрошать небеса о том, что следует предпринять в том или ином конкретном случае, уже в силу этого считались связанными с миром божественного. Но Август, помимо этой привилегии, располагал и другими преимуществами. Причастность к высшим сферам сообщало ему и звание императора, — ведь, как и всякий триумфатор, он переживал кратковременное отождествление с Юпитером, — и священная неприкосновенность, какой он пользовался в качестве плебейского трибуна.
Кроме того, он стремился занять как можно больше постов в жреческих коллегиях и, как свидетельствует нижеприведенная надпись, непременно включал их все, наряду с прочими официальными званиями, в полный перечень своих титулов:
«Императору Цезарю Августу, сыну божественного Юлия Цезаря, Великому понтифику, Отцу отечества, авгуру, члену коллегии пятнадцати, ответственной за проведение священных обрядов, члену коллегии семи, ответственной за устройство пиров, тринадцатикратному консулу, семнадцатикратно чествуемому императору, тридцатикратному обладателю трибунской власти»[274].
Следовательно, Август входил сразу в три жреческие коллегии. Коллегия семи занималась организацией публичных пиршеств, по тому или иному поводу устраиваемых в честь богов. В момент основания коллегии, в 196 году до н. э., число жрецов ограничивалось тремя, но впоследствии увеличилось до семи, и название «семь эпулонов» закрепилось за коллегией навсегда, даже когда жрецов стало десять.
На коллегии пятнадцати лежала обязанность консультироваться с сивиллиными книгами. По преданию, эти книги, содержавшие греческие оракулы, были выкуплены царем Тарквинием Гордым у Сивиллы Кумской. Они хранились в крипте храма Юпитера Капитолийского, но в 83 году погибли во время пожара. Сенат приказал восстановить книги, которые отправились на хранение в крипту заново отстроенного храма. В то время книги представляли собой сборник оракулов различного происхождения, предписывающих проведение тех или иных обрядов в ответ на то или иное чрезвычайное событие или чудо. Книги сыграли существенную роль в истории римской религии, поскольку служили удобным инструментом, открывавшим путь внедрению греческих обрядов.
Происхождение коллегии авгуров восходило к Ромулу и Рему. Специальностью этих жрецов, число которых при Юлии Цезаре с пятнадцати увеличилось до шестнадцати, были ауспиции, то есть толкование предзнаменований, сообщаемых людям богами при помощи птиц. В их обязанности входили также поддержание согласия с богами и освящение тех мест, где проходили религиозные и политические мероприятия[275].
Но этим Август не ограничился. Он входил также в коллегию титиевых товарищей (Titii sodales) и в коллегию арвальских братьев. Первая из них, по одной из бытовавших версий, появилась по инициативе царя Альбы Тита Татия, стремившегося насадить в Риме сабинский культ; впрочем, существовало мнение, что первоначально жрецы коллегии отвечали за ежегодное поминовение памяти Тита Татия, устраиваемое на его могиле[276]. На самом деле об этом культе нам известно очень мало.
Происхождение второго культа уходит еще дальше в глубь веков, ибо состав коллегии воспроизводил семью Акки Ларентии — кормилицы Ромула, имевшей двенадцать сыновей. Вместе с ними она ежегодно совершала жертвоприношения, призванные повысить плодородие полей. После смерти одного из братьев его место занял Ромул. Август восстановил эту коллегию и, подобно Ромулу, вошел в число ее членов. Арвальские братья совершали обряды в честь богини, называвшейся Деа Дия. Очевидно, они чествовали в ее лице покровительницу сева[277]. Вместе с остальными жрецами коллегии Август каждый год в мае, надев претексту, повязав вокруг лба белую ленту, закрыв лицо сеткой и водрузив на голову венок из колосьев, выходил танцевать священный танец, исполнявшийся со счетом на три, и одновременно декламировать вслух старинный гимн, написанный в том же размере и местами уже тогда утративший свой смысл. Гимн начинался с троекратного повторения заклинания:
«Enos Lases invate»[278].
Членство в коллегии арвальских братьев было пожизненным, а это значит, что и жрецам-старикам приходилось участвовать в пляске. Можно представить себе, с каким трудом давалось это Августу, у которого в последние годы жизни одна нога почти не гнулась. Но, несмотря ни на что, он не пропускал ни одной церемонии, старательно исполняя все требования ритуала, малейшее отклонение от которого в слове или жесте сводило на нет весь смысл обряда. Точно такое же скрупулезное внимание к точности каждого слова он проявлял и в политике.
Повторяя хором слова заклинаний, арвальские братья действительно начинали чувствовать себя связанными узами братства — идеальной модели того братства, в которое Август мечтал превратить все высшее римское общество. В состав коллегии входили знатные патриции, в 29 году обозначившие ее ядро, и плебеи — представители старинной республиканской аристократии. Социальный состав арвальских братьев ясно показывает, какое политическое значение придавал Август возрождению коллегии, начавшей активно действовать, по всей вероятности, не позже 29 года.
Наконец, Август возродил две коллегии луперков и две коллегии салиев. Возникновение первых относили к доисторическим временам и связывали с именем Ромула. Каждый год 15 февраля жрецы коллегии, из всей одежды оставив только набедренную повязку, обегали вокруг города, заклиная несчастья покинуть Рим вместе с уходящим годом и призывая на его земли плодородие в году наступающем. Между тем в древности празднества луперков включали в себя и обряд обновления царской власти, вот почему в 44 году Антоний, входивший в эту коллегию, воспользовался праздником как поводом, чтобы предложить Цезарю царскую корону. Август совсем не стремился увековечить это событие, однако коллегии луперков распускать не стал, ограничившись тем, что членство в них сделал достоянием преимущественно молодежи всаднического сословия, возложив на нее задачу ежегодного обновления утомленных сил природы и власти. Через коллегии луперков и римская молодежь получила право участвовать в формировании официальной идеологии режима.
Август принадлежал к сословию патрициев и воплощал собой идею превосходства мужской зрелости над юношескими порывами. Однако членом коллегий луперков и салиев он не стал совсем по другой причине. Так, салии, считавшие своим основателем царя Нуму, набирались из патрициев, однако участие в этой коллегии исключало возможность занимать какую бы то ни было военную или политическую должность[279]. Но даже не являясь жрецом коллегии, Август добился включения своего имени в перечень божеств, которых салии упоминали в своих молитвах. Этот перечень выглядел весьма солидно, но салии, служившие богу Марсу, совершали свои обряды, повторявшие древний ритуал открытия и закрытия «военного сезона», только дважды в год — в марте и в октябре[280].
