Ирина Ободовская - Роковая красавица Наталья Гончарова
Как и предчувствовала Наталья Николаевна, брак этот не был счастлив, и в 1862 году, уже имея троих детей, супруги разъехались, а потом и развелись. «Почти с первых дней обнаружившийся разлад, – говорит Арапова, – загубил навек душевный покой матери». Всю жизнь Наталья Николаевна упрекала себя в том, что по слабости своего характера допустила этот брак.
Немало огорчений доставляла ей и старшая дочь Маша, которая долго не могла устроить свою судьбу. Только в 1860 году, в возрасте 28 лет, она вышла замуж за лейб-гвардии офицеpa Л. Н. Гартунга и покинула материнский кров. За два года до этого женился Саша Пушкин на племяннице Ланского Софье Ланской, и таким образом дети Пушкина, кроме Григория, женившегося очень поздно, уже не жили с матерью.
О последних годах жизни матери пишет А. П. Арапова. Ей уже было тогда 15—17 лет, и она, конечно, хорошо помнила события того времени.
«Здоровье ее медленно, но постоянно разрушалось. Она страдала мучительным кашлем, который утихал с наступлением лета, но с каждою весною возвращался с удвоенным упорством, точно наверстывая невольную передышку. Никакие лекарства не помогали, по целым ночам она не смыкала глаз, так как в лежачем положении приступы учащались; и она мне еще теперь мерещится, неподвижно прислоненная к высоким подушкам, обеими руками поддерживающая усталую, изможденную голову. Только к утру она забывалась коротким лихорадочным сном».
В 1861 году консилиум врачей признал необходимым длительное лечение за границей. Ланской подал прошение об отпуске на год и в мае увез жену и дочерей за границу. Сменив несколько курортов в Германии, не принесших облегчения Наталье Николаевне, они переехали осенью в Женеву, провели зиму 1862 года в Ницце, и здесь здоровье ее значительно поправилось. Врачи, однако, предписали провести еще одну зиму в теплом климате. На лето Наталья Николаевна с девочками поехала к Александре Николаевне в Венгрию, а Ланской вернулся на службу в Россию. Имение Бродзяны лежало глубоко в горах, в долине реки Нитры. Здесь еще раз встретились так нежно, преданно любившие друг друга сестры. Это было последнее их свидание… Но и тут бедная Наталья Николаевна не нашла столь необходимого ей покоя. Как раз в это время произошел окончательный разрыв супругов Дубельтов. Вот что пишет об этом А. П. Арапова.
«…Дурные отношения между моей сестрой и ее мужем достигли кульминационного пункта; они окончательно разошлись и, заручившись его согласием на развод, она с двумя старшими детьми приехала приютиться к матери. Религиозные понятия последней страдали от этого решения, но, считая себя виноватой перед дочерью, она не пыталась даже отговорить ее. Летние месяцы прошли в постоянных передрягах и нескончаемых волнениях. Дубельт, подавший первый эту мысль жене, вскоре передумал, отказался от данного слова, сам приехал в Венгрию, сперва с повинной, а когда она оказалась безуспешной, то он дал полную волю своему необузданному, бешеному характеру. Тяжело даже вспомнить о происшедших сценах, пока, по твердому настоянию барона Фризенгофа, он не уехал из его имения, предоставив жене временный покой. Положение ее являлось безысходным, будущность беспросветная. Сестра не унывала; ее поддерживала необычайная твердость духа и сила воли, но зато мать мучилась за двоих. Целыми часами бродила она по комнате, словно пыталась заглушить гнетущее горе физической усталостью… Под напором неотвязчивых мыслей она снова стала таять, как свеча, и отец, вернувшийся к нам осенью, с понятной тревогой должен был признать происшедшую перемену; забрав с собой сестру и ее детей, мы направились в Ниццу».
Но, по словам Араповой, зима в Ницце снова принесла улучшение, и Наталья Николаевна решительно стала настаивать на возвращении домой. Ланскому надо было возвращаться на службу, дочери Александре предстояло выезжать в свет, ей минуло восемнадцать лет. «Я всем существом стремилась к этой минуте, – читаем мы в воспоминаниях Араповой, – да и остальным это двухлетнее скитание прискучило». И несмотря на предупреждение врачей, что ей еще нельзя так резко менять климат, что нужно закрепить начавшееся улучшение, Наталья Николаевна, как всегда, пожертвовала собою ради дочери и мужа. Семья вернулась в Россию.
Лето 1863 года прошло благополучно. Все три сестры Ланские провели его у брата Александра Александровича в Ивановском, Бронницкого уезда. Родители были в это время в Петербурге, они устраивались на новой квартире, но Наталья Николаевна иногда навещала дочерей. Вскоре родился у Александра Александровича, жившего тогда в Москве, долгожданный сын, которого в честь деда и отца решили назвать Александром. Александр Александрович очень хотел, чтобы мать приехала крестить внука. Несмотря на то что муж отговаривал ее, она настояла на своем. В Москве, накануне возвращения, Наталья Николаевна простудилась, а поездка в холодном вагоне усугубила простуду. Болезнь возобновилась.
До нас дошло ее письмо к Ивану Николаевичу (Дмитрия Николаевича уже не было в живых) от 30 октября. Возможно, что это было ее последнее письмо. Написано оно не на почтовой бумаге, а на листочке в клетку, очевидно, вырванном из ученической тетради, и почерк уже необычный: писала она лежа. В этом письме, верная себе, прежде всего она сообщает брату о выполнении его поручений и только в конце вскользь пишет, что после возвращения из Москвы она плохо себя чувствует, лежит, и только сегодня вот нашла силы ему написать… Приведем это письмо.
«30 октября 1863. Санкт-Петербург
Дорогой и добрейший Ваня. Если я не написала тебе до сих пор, то это не значит, что я не хлопотала по твоему поручению, но только вчера я выяснила окончательно, сколько это будет стоить. В готовом виде это будет 250 рублей, и так как это превышает на 100 рублей сумму, что ты мне назначил, я не решилась сделать заказ. Если ты согласишься на 250, напиши мне поскорее, чтобы сделать его вовремя. Но прими во внимание вот еще что: соболь в Москве дешевле; Натали[200] могла бы узнать цену. Тот, что мне показывали, правда, очень хорош, он стоит 20 руб. серебром шкурка. Если в Москве дешевле, я могла бы прислать выкройку, и вы заказали бы там. Во всяком случае дай мне быстро ответ. И еще о выкупных свидетельствах, их здесь продают по 84 и даже по 82, но курс постоянно меняется.
Спешу послать тебе это письмо, чтобы оно не опоздало на почту. Пишу тебе, лежа в постели. Со времени моего возвращения из Москвы я очень плохо себя чувствовала, и только два дня как мне немного получше.
Прощай, дорогой добрейший брат, тысячу поцелуев самых нежных моим двум дорогим невесткам и детям.
Н. Л».
