Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙV
Выслушивал рассказы о своих Церквах некоторых из пришедших катихизаторов, также о. Петра Кавано, которому, наедине, дал порядочный нагоняй зато, что его исповедная ведомость почти пуста — исповедавшихся и причастившихся до крайности мало, а в некоторых Церквах — ни одного; показал ему, для сопоставления, ведомость о. Павла Морита, где почти нет не исповедавшихся; стало быть, этот заботится о духовном преуспеянии вверенных ему христиан, а он, о. Петр, нет. Снес о. Петр укор смиренно, но едва ли будет польза; уж таков характер. Зато в другом, практичном, куда как хорош! Привез в подарок бутылку церковного вина собственного приготовления: вкус и цвет очень хорошие; беспримесность — несомненная, только сахара немного прибавил в виноградный сок, и это, собственно, для того, чтобы вино не давало плесени. Пять лет трудился над производством церковного вина. — Опыты были неудачные; наконец, вот приспособился производить ныне принесенное; бутылке год — вкус и цвет отлично сохранены; ничтожную примесь сахара, которого и в натуральном винограде очень много, можно извинить. Итак, я одобрил вино для церковного употребления и отдал бутылку иподиакону Кавамура для употребления на Литургии в Соборе.
Из Китая известия самые отчаянные. Из трех оставшихся несожженными Посольств английское тоже сожжено. В двух ныне ютятся все пекинские иностранцы; выдержат ли эти два, Бог весть; и кто в них, тоже неизвестно; русские, в том числе о. Иннокентий, целы ли, неизвестно. Адмирал Алексеев, несомненно, торопится отправиться в Тяньцзин на спасение пекинцев, но войск у него еще мало; может случиться то же, [что] с аглицким адмиралом Сеймуром; китайцы прогонят обратно с дороги; скоро ль составится нечто внушительное для китайцев, и не опоздает ли все это для спасения европейцев в Пекине, Бог весть!
25 июня/8 июля 1900. Воскресенье.
Ночью, в двенадцатом часу, прибыл о. архимандрит Хрисанф, начальник Корейской Духовной Миссии. Привез из Нагасаки письмо от о. Иоанна Кронштадтского, при котором он посылает в Миссию несколько церковных вещей, ящик с которыми еще не получен из Нагасаки. Письмо и ящик посланы были из Кронштадта с одним из судовых капитанов. Очень порадовало это благословение Японской Церкви от досточтимого о. Иоанна.
До Литургии крещено несколько взрослых и младенцев. Я повел о. Хрисанфа посмотреть, как совершается здесь это.
После Литургии были, между прочим, Тихаи: Игнатий, Димитрий и Александр — дети Якова Дмитриевича. Мать отпускает обоих младших сынов со старшим в Россию, куда на днях они и направляются.
С двух часов мы с о. Хрисанфом выслушали собирающихся священников и катихизаторов. Оказывается о. Хрисанф человеком серьезным, что тем более приятно, чем менее ожиданно (так приучили меня миссионеры к легкомыслию — о себе!). Все время о. Хрисанф высидел со мной, хотя я переводил ему самое общее.
А после девяти часов, когда прекратились визиты, какими еще серьезными вопросами закидал о деле Миссии! Как ему начинать в Корее? Не нужно ли набирать школу с младенцев? Как производить катихизации? И прочее, и прочее. Я с редким удовольствием проговорил с ним до одиннадцати. Видно, и взаправду приехал в Корею миссионер. Помогай Бог ему!
26 июня/9 июля 1900. Понедельник.
Выслушивал священников и проповедников об их Церквах. Много интересного во всех отношениях. О. Хрисанф с половины десятого ушел в Посольство и к о. Сергию Глебову и больше не слушал.
27 июня/10 июля 1900. Вторник.
То же: с семи часов до двенадцати и с двух до девяти — выслушивание священников и проповедников. Не утомляет это дело, потому что приятно видеться с каждым после долгой разлуки. Не многие скажут новое, но почти все говорят пространно и красноречиво, как навыкшие к ораторству.
28 июня/11 июля 1900. Среда.
День — настояще работный: с шести утра до десяти вечера, когда кончилась исповедь священников, — беспрерывное дело. Рассердил представитель якобы всей Хакодатской Церкви, Яков Удзие: представил прошение о перемене хакодатского священника Петра Ямагаки на «более сильного» (юурёкуся), не имея ничего против о. Петра. Отрыжка прежних дрязг, по поводу которых два года тому назад я ездил в Хакодате и по тщательном исследовании нашел, что вовсе не вся Церковь, а несколько дрянных христиан воздвигли гонение на о. Петра, который, правда, вял и не совсем разумен в управлении Церковью, но вообще — добрый иерей, заслуживающий любовь своих прихожан и пользующийся оною почти от всех. — Прогнал я ныне Удзие с его прошением.
Всенощную совершал соборне с участием о. архимандрита и семи иереев.
29 июня/12 июля 1900. Четверг.
Праздник Святых Апостолов Петра и Павла.
Соборное богослужение: о. архимандрит Хрисанф и семь иереев со мной. Пели очень хорошо; Церковь была изрядно наполнена. После Литургии у меня были, между прочим, родители катихизатора Кирилла Сасабе, еще язычники, которых я убеждал не стесняться в последовании примеру их сына, обретшего путь спасения!
Много разных визитов, которые, наконец, я устранил, чтобы приготовить к Собору итоги отчетов и прочее.
Целый день был неприятно дождливый.
30 июня/13 июля 1900. Пятница.
Первый день соборных заседаний. Все было согласно обычаю. В восемь часов утра звонок. В половине девятого сказали, что все заняли свои места, и я отправился в Церковь. Лития, стройно пропетая собранием, речь, чтение «кейкёохёо» (отчетных статистических листов), объявление числа служащих Церкви. В прошлом году было несравненно больше крещений, чем в предыдущем, что, конечно, вследствие объявления христианства «признанною религиею» Японией (Коонин–кёо), состоявшегося в седьмом месяце прошлого года. После двух часов чтение прошений о диаконах и священниках и рассуждения — сначала всем собранием, потом одними священниками до половины шестого часа, после чего Церковь приготовили для служения всенощной.
О. Хрисанф целый день внимательно слушал и смотрел, что очень приятно: быть может, в нем Бог послал миссионера Корее.
1/14 июля 1900. Суббота.
Второй день заседаний. Объявлено, что вчера решили священнослужащие о диаконах и священниках: в дьяконы ныне возводится один, Иоанн Оно; в священники никого, и прежние священники остаются на своих местах. На Соборе никто ни слова не сказал против, и потому это решение утверждено.
Потом целый день читали прошения о катихизаторах и произносились речи по сему предмету. В десять часов был перерыв, чтобы сняться группою всем участвующим в Соборе.
