Валерий Сафонов - Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага
Прошло, наверное, около трех часов, когда вновь загремели засовы их камеры, раздался тяжелый стон. Отворилась дверь, и ребята увидели командира, которого под руки поддерживали двое гитлеровцев. Голова его касалась груди, а из носа и рта Сочилась темная кровь. Фашисты протиснули Кузьмина в дверь, он, словно подкошенный, рухнул на пол.
Петя вскочил, попытался поднять Кузьмина. Командир тяжело застонал, а затем сквозь зубы процедил:
— Я… герр офицер… ищу невесту… Давно ее ищу… Потерял ее в районе Красногвардейска. Больше мне о ней ничего не известно. Из-за невесты я оказался в этой деревне, герр офицер. Я ищу невесту…
Разведчики поняли своего командира: он намекал им, как держаться на допросе. А немцы криком и пинками поднимали уже с лавки Голубцова. Придерживаясь за стены, подпрыгивая на одной ноге, тот, стиснув зубы, медленно двинулся за фашистами. Петя вытер с лица командира кровь и помог ему добраться до лавки. Тяжело дыша, Кузьмин с какой-то нежной, отцовской заботой смотрел на мальчика. Ему было очень жалко своего юного друга, которому предстояла схватка с оберштурмфюрером СС Ульрихом. Командир взял за руку Петю, ободряюще ее пожал и тихо сказал:
— Ты не бойся их, Петя, душонки-то у них слабые, кричать сразу начинают. Но бить эти сволочи умеют, приемчики разные применяют. Страшная это система — фашизм. Смотри…
Он протянул мальчику левую руку. Петя содрогнулся, на какое-то время закрыл глаза. Ни на одном из пальцев этой руки Кузьмина не было ногтей: на него глядело живое мясо с полузапекшейся кровью.
Петя вскочил с лавки и закричал:
— Сволочи, кровопийцы! Что же они делают?.. Разве это люди? У… гады!
Кузьмин, чтобы успокоить мальчика, прижал его к своей груди, усмехнулся:
— Это нелюди, Петя. Они называют себя сверхчеловеками. А мы для них рабы, с нами можно делать все. Захотят убить — убьют, захотят помиловать — помилуют. Вот Ульрих пообещал на следующем допросе оборвать ногти и на правой руке. Конечно, если я и дальше буду вести себя так на допросе. Они, сволочи, загоняют под ногти шило, а затем подручный Ульриха Вольф с силой рвет его. Ловок он, гад… Работу эту делает, словно семечки грызет. И будь готов к разным там провокациям, они на это большие мастера…
Тут опять загремели засовы их камеры, и перед разведчиками предстал довольно улыбающийся палач ауссенштелле Вольф. Он весело подошел к Кузьмину, брезгливо поднял двумя пальцами его левую руку, долго любовался кровоточащими ранами, затем укоризненно покачал головой и кивнул Пете. «Смотри, — говорили глаза фашиста, — будешь вести себя так, и тебя ждет такая же участь».
Но Петя ничего этого не видел. Мысли его были заняты только Голубцовым. «Почему не возвратился с допроса Ваня?» — думал он.
Мальчик с тревогой посмотрел на Кузьмина. Командир подбадривающе подмигнул своему юному другу и тихо сказал:
— Не волнуйся, Петя. Думаю, что с Ваней все в порядке. Фашисты повели против тебя психологическую атаку. Держись и не поддавайся на их провокации.
Вольф строго посмотрел на Петю и приказал ему подниматься. Вскоре он был в большой светлой комнате, где за круглым столом важно восседал Ульрих. Он читал какие-то бумаги и довольно потирал руки. Ухмыльнулся, пробормотал что-то и протянул лист бумаги сидевшему в углу за письменной машинкой молодому мужчине в гражданской одежде. Тот моментально вскочил, подлетел к Ульриху и угодливо согнулся перед ним. Эсэсовец показал пальцем на текст документа, гражданский утвердительно кивнул головой. Следователь исподлобья посмотрел на Петю и, обращаясь к угодливому молодому человеку, по-русски спросил:
— Он признался?
Этот человечек согнулся совсем крючком и тихим писклявым голосом произнес:
— Да, господин Ульрих, он сознался, что посланы они в наш тыл разведотделом Ленинградскою фронта. Вот его показания, — и он провел пальцем по лежащему на столе документу. Ульрих взмахом руки дал ему понять, что миссия его окончена. Молодой человек попятился задом и занял свое место за машинкой.
Петя с интересом и какой-то брезгливостью смотрел на этого угодливого человека: «Из предателей, конечно. Ишь, как старается, сволочь, боится даже повернуться перед фашистом, пятится, как рак, задом…»
Но тут мысли юного разведчика были прерваны следователем. Он подошел к Пете, стоявшему около стола, придвинул ногой табуретку в темных пятнах крови:
— Садись, мальчик, в ногах правды нет. Ведь так, кажется, говорят русские?
Петя долго смотрел на окровавленную табуретку, затем сел, не сказав ни слова фашисту. Тот с загадочной улыбкой и таинственным голосом произнес:
— Мы все, все знаем.
Петя пожал плечами. Он старался быть безразличным, и это ему пока удавалось. Следователь положил на его плечо руку и интригующе продолжил:
— Знаем, что вас послал разведотдел Ленинградского фронта. Об этом нам рассказал…
Он громко рассмеялся, потом быстро выпалил:
— Об этом рассказал ваш друг. Ну, этот, похожий своими голубыми глазами на девочку… Фамилия у него Шустов. Не так ли?..
Петя спокойно смотрел на фашиста. Он знал, что по легенде фамилия Вани — Шустов. Под этой фамилией Голубцов и представился Ульриху. Петя понял, что гитлеровец ничего не добился от Вани и теперь провоцирует. Мальчик тяжело вздохнул и устало ответил:
— Господин офицер, фамилия эта мне ничего не говорит. Я знаю, что арестованного со мной блондина с голубыми глазами звали Ваней. Больше я о нем ничего не знаю. Что касается какого-то разведотдела, то я о нем впервые слышу. Никакого отношения я к нему не имею.
Ульрих продолжал улыбаться, но в груди у него уже все клокотало от этих упрямцев. Он прекрасно понимал, что от их признания зависит вся его дальнейшая карьера. Если он не добьется этого, то Гюльцов сделает все, чтобы он отправился на передовую. Поэтому он должен их расколоть. Ведь недаром же они болтались вблизи линии фронта. Наверняка связаны с разведкой русских. Но как ему это доказать? Правда, они сознаются, что готовились совершить переход через линию фронта. Об этом же сообщается и в агентурном донесении «Тихого». Но вот дальше они в один голос твердят: в Ленинграде надеялись найти своих пропавших родных и близких. Им и за это расстрел обеспечен. Но его личной заслуги в этом нет. Они сразу рассказали об этом Гюльцову. Ему же надо добиться у них признания о связях с разведкой русских. Но как это сделать? Физические меры воздействия ни к чему не привели. Как первый, так и второй из русских держались на допросе, словно сделаны из железа.
Они не сказали ему ни слова, хотя первому вырвали все ногти на руке, а второму окончательно доломали ногу. Они выдержали адские муки, но стоят на своем и в связях с советской разведкой не признаются. Гюльцов посоветовал ему не применять мер физического воздействия к этому недоноску. По мнению начальника ауссенштелле, отец у него был буржуа на селе, за что репрессирован Советской властью, и, если проявить к нему побольше ласки и тепла, он раскроется. Вот почему он сидит и любезничает с ним.
