Михаил Водопьянов - Небо начинается с земли. Страницы жизни
Корабль, шедший на высоте чуть более обычной, точно был выведен штурманом на город.
Вот зеленеет знаменитый загородный сад. Сюда часто приходил отдыхать Константин Эдуардович Циолковский.
Осенью 1936 года я вместе с другими летчиками был приглашен на открытие памятника на могиле К. Э. Циолковского в этом саду.
Прошло пять лет, и вот теперь я привел самолет сбрасывать бомбы на находящийся по соседству Калужский вокзал…
Нас сильно обстреливают. В привычный шум моторов вклинивается посторонний, трескучий звук. Пахнет порохом. Вокруг самолета дымное облако зенитных разрывов. Они все ближе и ближе.
– Саша, все сбросил? – спрашиваю Штепенко.
– Ни одной. До цели немного не дошли, а тут еще дымом все заволокло. Надо еще подержаться.
Зенитный огонь не ослабевает.
Хочу предупредить по радио командный пункт и идущего сзади Николаева, но Богданов докладывает:
– Радиостанция не работает. Осколком разворочен передатчик.
– Как дела, механик?
– У четвертого мотора давление масла падает. Скоро придется выключать. В плоскостях и фюзеляже – много дырок, небо видно. Рулевое управление в одном место подрублено. В остальном – все в порядке.
Штепенко открывает бомбовые люки, машина вздрагивает.
– Саша, поскорей управляйся, они уже пристрелялись.
Штепенко не спешит. Он всегда действует наверняка. Слышны редкие разрывы бомб. Мы над вокзалом.
– Товарищ командир, – докладывает башенный пушкарь. – С аэродрома поднимаются истребители.
– Сколько их?
– Два, но они еще далеко.
– Саша, не тяни! – тороплю я штурмана. – Если нас собьют, то только ты будешь в этом виноват, и я, пожалуй, откажусь с тобой летать.
– Спешить в нашем деле нельзя… Поманеврируйте еще минуту-другую!
Попробуй тут подержись под таким адским огнем!..
«Герой – это человек, который в решительный момент делает то, что нужно делать в интересах человеческого общества». Эти слова Юлиуса Фучика невольно приходят мне на ум, когда я вспоминаю действия Героя Советского Союза штурмана Штепенко во время бомбежек вражеских тылов.
Наконец штурман докладывает:
– Летчики, все готово, можно маневрировать и домой уходить!
– А как истребители?
– Набирают высоту и уходят на восток, за реку.
– На восток? Ну, пускай себе идут, там есть кому их встретить.
Идем со снижением. Сняты кислородные маски. Вот мы уже дома, заруливаем на стоянку.
Противники дневного полета придирчиво рассматривают самолет.
– Сколько пробоин!..
– Ну как, Михаил Васильевич, жарковато было?
– Немного досталось.
– Какие результаты?
– Все бомбы положены точно в цель.
– Какие трофеи привезли с собой?
– Десятка три пробоин. Повреждены мотор, радиостанция и рулевая тяга. Через пару дней корабль войдет в строй. А как дела у Николаева?
– Примерно так же. Отбомбился под жестоким обстрелом, имеет попадания…
Через год после первой бомбежки Берлина Штепенко вновь отправился в рейд на столицу третьего рейха. На этот раз командиром корабля был Эндель Пусэп.
Летали они несколько раз.
Все годы войны, каждое утро Совинформбюро сообщало миру: «Наша авиация дальнего действия успешно бомбила тылы противника. Уничтожено самолетов… эшелонов… складов…»
Много труда положил и боевой штурман Штепенко, чтоб появлялись эти сообщения.
В последний раз Штепенко прилетел в Берлин 8 мая 1945 года, на этот раз как экскурсант. В такой же роли оказался и я. Мы встретили здесь День Победы.
Летчики из АДД осматривали Берлин, надеясь отыскать следы бомб, сброшенных ими в разное время на город. Воронок от бомб, развороченных улиц, руин в Берлине было сколько угодно, попробуй узнай, чья это работа!
Александр Павлович сказал мне очень тихо после капитуляции Берлина:
– А мне все слышится треск зенитных снарядов, видятся лучи прожекторов, ловящие самолет над вражеской землей, вспоминаются не вернувшиеся на базу товарищи… Как хорошо, что все это теперь прошлое…
Боевые летчики нашли себе место в мирном труде. Меня и Александра Павловича Штепенко направили в полярную авиацию. Эндель Карлович Пусэп вернулся в Эстонию. Несколько лет он был министром социального обеспечения Эстонской ССР.
Три Золотые Звезды.
«Внимание, Покрышкин!»
Весной 1943 года произошло кубанское воздушное сражение – одно из крупнейших в минувшей войне. Боя в небе шли над землей с рассвета до темна. В воздухе порой было тесно от самолетов.
Геринг послал на Кубань отборные авиационные части.
Их встретили в кубанском небе советские летчики, закаленные в огне войны. Они расправлялись с самыми известными асами. Один только Александр Покрышкин в отдельные дни «сваливал» с неба по три-четыре вражеских машины.
Участвовали в боях и бомбардировщики авиации дальнего действия.
В самый разгар боев я вел тяжелый бомбардировщик во вражеский тыл. Недалеко от Краснодара радист крикнул мне по внутреннему телефону:
– Покрышкина сбили!
– Что? Откуда ты это взял?
– Сам слышал, немцы по радио хвастаются.
– Врут, наверное, мерзавцы!
Только мы вернулись на смою базу, я побежал в штаб, узнать, что слышно о Покрышкине.
– Ничего, – ответили мне, – летает, «клюет» немцев.
– Но ведь мой радист сам слышал!
– Мы тоже слышали, – засмеялся один из офицеров. – Могу повторить даже: «Ахтунг, ахтунг, Покрышкин ин дер люфт». Это значит: «Внимание, внимание! Покрышкин в воздухе!» Так радионаводчик предупреждал своих летчиков, чтобы они улепетывали. Пусть ваш радист немецкий выучит…
Воинский талант Покрышкина ярко проявлялся в битве над Кубанью. Он здесь дрался с каким-то остервенением, нетерпеливо выискивая в небе самолеты противника. С высоты он сваливался на «мессершмитты», «юнкерсы», «хейнкели», атакуя их на повышенной скорости, прошивал короткими, точными пулеметными очередями, заставлял огненным комом падать на землю.
Наши бойцы на переднем крае столько раз из окопов любовались его стремительными, сокрушительными атаками, что стали узнавать Покрышкина по «почерку» ведения боя даже тогда, когда самолет был так высоко в небе, что не было видно с земли цифры «сто», выписанной белой краской на фюзеляже. «Сотку» знали по всему фронту. Ее очень боялись фашистские летчики.
За «соткой» настойчиво, но бесплодно охотились немцы. Однажды Покрышкин заметил, что в бою к нему в хвост пристроился краснозвездный истребитель и, улучив момент, дал несколько очередей по его машине. «Наверное, молодой лётчик в горячке боя бьет по своим», – подумал Покрышкин. Однако на следующий день опять по нему стрелял неизвестно откуда взявшийся истребитель со звездами на плоскостях. Покрышкин, искусно маневрируя, завлек его на нашу территорию и заставил приземлиться. Конечно, это был немец на трофейном советском истребителе.
