Николай Свешников - Воспоминания пропащего человека
— Ничего я не помню, господин пристав, — отвечал Ваганов, — кто меня посадил на извозчика и кто провожал меня. Я был так пьян и подозревать не знаю кого. И потому, ради бога, прошу вас, пошлите на мою квартиру кого-нибудь, чтоб мне принес брат тулуп и шапку, а то меня знобит ужасно.
Через час ему принесли одежду, и брат Николай увез его домой.
На другой день в рынке только и было разговору, что Ваганова ограбили. С месяц провалялся Иван Андреевич, не показываясь в рынке. Но, хотя он поправился понемногу, стал ходить в лавку, но начал кашлять, хилеть и часто хворать, а потом совершенно слег в постель и вскоре помер. С сожалением, кто его знал, торговцы и покупатели, вспоминали и жалели его.
Братья стали вести торговлю. Младший, Осип, был дельный торговец и цену товару знал хорошо, не менее покойного брата, но был нажимист и скуп. И его почему-то прозвали в насмешку Осип с квасом, которая [кличка] и осталась за ним до смерти.
Пожар рынка уничтожил много у них редких книг, но благодаря бога в кладовой и на квартирах осталось много хорошего товару и потому брат Николай отправился на родину в Угличский уезд Ярославской губернии.
Осип же снял лавку на Садовой улице, в доме Публичной библиотеки, и взял приказчика Петра Лаврентьева Воронина и мальчика Сергея Трусова[326], ныне имеющего свой книжный магазин на Литейной улице, близ Невского, в доме Кекина. Осип же Андреич скончался около семидесятых годов. После смерти мужа жена его продала товар и отправилась на родину и там в девичьем монастыре откупила келью, внесши около четырех тысяч рублей.
Рядом с ними в сгоревшем рынке торговал античными вещами и огнестрельным оружием Иван Васильич Пчелин. С ним же рядом, номер шестой, книгами торговал Дмитрий Федорович Федоров. Он торговал преимущественно русскими книгами, но книгами хорошими, дельными, которые читались образованною публикою, и также дорогими учебниками, как и Никита Васильич Васильев, хламу он не любил и не держал.
Он покупал одного звания по нескольку сот экземпляров. Так, однажды, покойный Булгарин заложил в «громоздких движимостях», находящихся по Гороховой улице, между Садовой и Семеновским мостом, 1000 экземпляров третьего тома своих «Сочинений», [включающего роман] «Дмитрий Самозванец»[327]. Затем шесть остальных томов, без одного третьего, продал в рынок, и [они] продавались у книжников по 2 руб. Но у кого был полный экземпляр, все семь томов, тому давали 5 рублей. Но третьего тома нет и нет.
Проходит два года. Булгарин не выкупает. А потом он и помер. И вдруг читаем публикацию, что заложенные покойным Фадеем Булгариным книги, 1000 экземпляров третьего тома, будут продаваться с акцыона. В назначенный день мы — все книжники — пошли на акцыон и сообща купили все по 30 копеек за том. Следовательно, «громоздкие движимости» потерпели убытку 700 рублей. И с тех пор все предметы принимали они в заклад, кроме книг. Значит, ожглись они на молочке. Булгарин их проучил.
Мы же связали между собою вязку, и Дмитрий Федорович их вывязал по 60 копеек за том.
А то раз назначен был акцыон на Бертовом заводе после смерти управляющего заводом. Покойник, верно, был любитель редких книг.
Книги были по разным предметам: научные, литература по истории, беллетристика, «Сочинения» Пушкина издания 1837 года, II частей, «Сочинения» Н. Гоголя[328]. Сочинения обоих авторов в то время ценились очень дорого, давали по 50 руб. за экземпляр, чуть не на вес серебра.
В то время цензура издавать новым изданием почему-то долго не позволяла, да не одни эти книги, а и другие, как например, «Горе от ума» соч. Грибоедова, «Конек-Горбунок» соч. Ершова[329]. За «Горе от ума» торговцы давали по 5 руб… а за «Конька-Горбунка» — по 3 руб.
Раз я купил «Стихотворения» Кольцова со статьей Серебрянского «О музыке» и «Стихотворения» Ростопчиной в таком же формате, в одной книге, как и Кольцова[330], и продал Дмитрию Федоровичу по 6 руб. за каждое. Ценились «История» Карамзина в 12 частях, «Священная история», соч. Зонтаг[331]. За Новый Завет на русском и славянском языке, как я уже говорил, давали 6 руб., на одном гражданском — 4 руб. И все эти книги продавались после смерти управляющего с акцыона. И кроме того множество церковных книг, а особенно староверческих. И тут же в числе этих книг находился редкий экземпляр — «Требник» Петра Могилы.
И все эти книги были куплены книжниками за 1571 руб. Вязки между собой навязали 600 с чем-то руб. и разделили кому сколько пришлось по расчету. Мне же пришлось 26 руб. чистой вязки, и книг я ничего не вывязал. Из этих много вывязал Д. Ф. Федоров, в том числе и «Требник» Петра Могилы за 125 руб.
А что покойный Н. И. Свешников пишет, что он выменял у Ивана Семенова [ «Требник» Петра Могилы] за воз книг с придачею 80 руб., это я не знаю, не слыхал.
Дмитрий Федорович приказчика не имел, а был мальчик, ровесник мне. Звали его Василий Федоров. Впоследствии, после пожара в рынке, он поступил приказчиком в Гостинный двор к Вольфу, но вскоре открыл на Казанском мосту свою торговлю в ларе, а потом переехал в Апраксин рынок, где, поругавшись за что-то с своею женою, ушел в свою лавку и там нашли его повесившемся. Характер был у него строптивый, гордый и сердитый.
Видел я его один раз. Играл он в трактире на биллиарде с Иваном Александровичем Иевлевым, тоже книжником. Проиграл он партию, другую, третью и начал выходить из себя. Посторонние стали над ним смеяться. Тогда он вышел из себя и державшим в руках кием ударил что есть мочи по биллиарду, и кий разлетелся в куски. Пришлось ему заплатить за проигранную игру и за кий 6 руб. Он с горя напился так пьян, что угодил в часть.
А впрочем он был добрый малый, а, главное, честен и, если он покупал у кого книги, ценою не притеснял.
Дмитрий Федорович впоследствии начал издавать книги и книги хорошие, которые читались публикою охотно (а какие именно — Свешников о них писал, и я повторять не стану).
«С мелкою сошкою из книжников, особенно с молодыми, он был несообщителен». Так пишет Свешников, но это неправда. Он со всеми был вежлив, поклончив и не горд!
Я в то время был сам мелкая сошка, но любил иметь с ним дела и охотно продавал ему товар и именно тот товар, который ему подходил. И он добросовестно платил и ценою не прижимал.
Покупатели в то время были в рынке всех сортов: литераторы, ученые, офицеры, художники, студенты, священники. Эти искали товар — книги редкие, которые можно было приобрести недорогой ценой. Небольшая часть покупателей были что называется лапотники, которым нужны учебная псалтирь, святцы, царь Соломон, Оракул, «Битва русских с кабардинцами», «Английский милорд», песенник и разные сказки и жития святых издания Холмушина, Шатаева и московского издания сказки и жития святых, а также лубочные картины, намалеванные красками и черные. И эти покупатели были из всего Петербурга, его окраин и из деревень.
