Александр Новиков - В небе Ленинграда
Прошу читателя извинить меня за столь пространное отступление. Я думаю, оно поможет глубже проникнуть во внутрений мир военного человека, принимающего ответственное решение.
Сколько бывало передумаешь, перечувствуешь, прежде чем
явишься в Ставку с тем или иным предложением, отдашь то или иное распоряжение, приказ! Ты все время ощущаешь за собой горячее дыхание фронта, страну, напрягшую все свои силы в гигантской схватке. И никогда не покидает мысль, что в твоих руках тысячи и тысячи жизней, что каждый твой промах искупается только кровью.
Велика ответственность военного человека, и чем выше поднимается он по служебной лестнице, тем тяжелее бремя забот и дум его. Подчас в пылу событий некогда об этом думать. Но по истечении некоторого времени возвращаешься к прошедшему и снова думаешь, переживаешь, анализируешь и судишь. Многое за успех тебе могут простить, просто не заметить. Но от себя никуда не уйдешь, от собственного, самого бескомпромиссного и беспощадного судьи - совести ничего не скроешь, и если виноват, так эта вина и пребудет в тебе до гроба.
Но вернемся к событиям на Карельском перешейке. Соответственно изменению в плане операции пришлось внести коррективы и в действия авиации. Главные силы ее мы перенацелили на поддержку войск, наступавших в полосе Приморского шоссе. Собственно, основные задачи ВВС оставались прежними, мы только увеличили число самолетов, выделенных для действий на направлении главного удара, в первую очередь штурмовиков Ил-2.
Однако, готовясь к прорыву второй полосы, летчики не снижали активности и весь день 13 июня. Напротив, несмотря на плохую погоду, небольшую паузу мы постарались максимально использовать. В этот день авиация блокировала дороги между второй и третьей оборонительными полосами, мешая противнику перебрасывать войска, нанесла несколько сильных бомбоштурмовых ударов по крупным опорным пунктам и узлам сопротивления в районах Метсякюля, Кутерселькя, Лийкола. Пе-2 и Ту-2 группами в 7 - 9 самолетов непрерывно бомбили Выборг, Перкярви, Лейпясуо, Сяйние, Литолу, Антреа. Только штурмовики старшего лейтенанта В. И. Мыхлика разгромили два воинских эшелона финнов.
Утром 14 июня армии Гусева и Черепанова снова пошли в наступление. На вражеские позиции обрушился шквал артиллерийско-минометного огня. Потом над полем боя появилась авиация. Около 400 бомбардировщиков и штурмовиков нанесли мощные удары по основным узлам обороны противника. Летчики делали все, чтобы облегчить задачу наземным войскам. Так, по инициативе командира эскадрильи 58-го бап капитана П. Т. Сырчина многие экипажи бомбардировщиков стали брать на борт самолетов превосходившую расчетную бомбовую нагрузку.
Когда мне доложили о зачинателе этого движения, я поинтересовался, не тот ли это Петр Сырчин из бывшей 2-й смешанной авиадивизии, с которым я познакомился еще до войны на аэродроме под Старой Руссоя? Оказался тот самый летчик. Осенью 1940 г. я наградил его именными часами за успехи в боевой и политической учебе.
Но недолго воевал на Карельском перешейке капитан Сырчин: он погиб за день или два до падения Выборга. Самолет его был сбит над Выборгским заливом. Однако никто этого не видел. Ни тогда, ни после так и не узнали, что же стало с самолетом и экипажем. И долго еще после войны ждали их возвращения родные и близкие. Лишь четырнадцать лет спустя останки Сырчина и его товарищей вместе с самолетом нашли пионеры-следопыты на одном из маленьких болотистых островков Выборгского залива. За это время документы, конечно, истлели. Узнали летчиков по именным часам Сырчина, найденным в кабине бомбардировщика.
14 июня был самым напряженным днем. По сути дела, это был кризисный день всей операции. И общевойсковики, и мы, авиаторы, чувствовали, что успех операции должен решиться именно в эти сутки, в крайнем случае на следующее утро.
Бои на направлении главного удара сразу же приняли ожесточенный характер. Особенно упорно враг цеплялся за Кутерселькя - сильнейший оборонительный узел в системе укрепленного района и главную цель 109-го стрелкового корпуса генерала И. П. Алферова. Захват танкистами полковника В. И. Волкова на исходе 11 июня Райволы позволил частям 72-й стрелковой дивизии быстро выйти во фланг противнику, оборонявшемуся в районе Кутерселькя. Но затем продвижение наших войск затормозилось. Мешала Кутерселькя. Взять ее с ходу не удалось, а обходить ее было очень сложно из-за обилия лесов, болот и мелких озер.
После полудня мне позвонил Говоров. Его сильно обеспокоило положение под Кутерселькя.
- Что же ваше обещание, Александр Александрович! - упрекнул он.- Этот узел держит весь корпус Алферова.
Я прекрасно понимал состояние Леонида Александровича. По плану к исходу суток войска фронта должны были прорвать оборону противника на глубину до 20 км и выйти на рубеж Лийкола - озеро Ваммель-Ярви - Инонкюля. Мы еще раз взвесили наши возможности и решили бросить на Кутерселькя почти всю штурмовую авиацию. Из-за очень низкой облачности действия бомбардировщиков исключались.
Во второй половине дня над Кутерселькя загудело небо, Ил-2 устремились на господствовавшую высоту - ключевую позицию укрепленного района. "Илы" ходили в атаку в лоб, едва не цепляясь плоскостями за верхушки елей и сосен. Иного выхода не было: низкая облачность и неважная видимость прижимали самолеты к самой сопке, и летчики бомбили позиции врага на очень рискованном маневре - на выходе из пикирования. Только так можно было избежать поражения от собственных бомб и реактивных снарядов. А зенитчики противника буквально неистовствовали, и Ил-2 выходили ил атак с иссеченными плоскостями и дырами в фюзеляже. Но летчики выдерживали все: и кинжальный лобовой огонь зенитных установок, и страшные перегрузки, от которых темнело в глазах.
Шесть часов подряд штурмовики долбили Кутерселькя. Шесть часов подряд летчики не вылезали из кабин. И никаких пауз, никакой передышки. Не успевал самолет приземлиться, как его снова заправляли горючим, вооружали бомбами и эресами и отправляли на боевое задание. Одна волна Ил-2 сменяла другую. На земле оставались только те, кого уже не могла поднять в воздух искалеченная вражескими снарядами машина, и раненые.
Один из героев этой схватки Андрей Иванович Кизима, вспоминая позже о сражении за Кутерселькя, рассказывал, что таких яростных штурмовок он не знал за всю войну. Когда вечером он вышел из самолета, перед его глазами все закачалось, и пилот, чтобы не упасть, ухватился руками за плоскость.
В тот день над Кутерселькя часто мелькал Ил-2 с надписью на борту "Месть Бариновых". Водил его в бой другой замечательный ас-штурмовик, однополчанин и друг Андрея Кизимы Георгий Паршин.
