Николай Минаев - Нежнее неба. Собрание стихотворений

Брось мозги коверкать, Инка,
И айда из дому – ну!
Не робей: со мною финка,
Коль пристанет кто – пырну.

Двинем мы с тобой на скверик,
Где гулянка и галдеж,
Там поуже всех Америк
Носит брюки молодежь.

Не ситра и не кефиру,
У ближайшего ларька
Мы пропустим для блезиру
Я сто грамм, а ты пивка.

Вообще – скажу обратно —
Вместе с Филькою Левшой,
Проведем мы время знатно,
Как с присыпкой на большой!

Там ты первою стиляжкой
Из девчонок будешь, но
В двадцать два ноль-ноль всей бражкой
Мы затопаем в кино.

Где-то в дебрях черной Африки
И поныне, слава Богу,
Кафры, кафрихи и кафрики
Поживают понемногу.

Жизнь влача довольно хмурую,
Пропадая от трахомы,
Все они с литературою
Совершенно не знакомы.

Вместо Шелли и Новалиса
Льнут к бутылкам и кастрюлям,
Но и там обосновалися
Дядя Сэм со Джоном Булем.

Словом, сзади там и спереди
И куда не посмотрите —
Это самое просперити,
Просперити, просперити.

Вечер был безветрен и туманно-матов,
Небо загустело в мутно-сизой хмари;
По командировке ехал я в Саратов,
А все время думал о Мадагаскаре.

Может, потому что там совсем недавно
В дни цветенья кофе и гелиотропа,
Как мне объяснила Нора Николавна,
Было нечто вроде Ноева потопа?

Или, потому что там в любой деревне,
От хозяйки жирной до сухой свинарки,
Если только верить Клавдии Андревне,
Женщины всех классов сплошь мадагаскарки?

Лишь когда луч солнца из-за поднебесья
Выскользнув, расплылся в луже у колодца,
Осознал я: это, потому что здесь я
С колониализмом не могу бороться.

Сделки заключаются и браки,
К океанам двигаются реки,
По закусочным зимуют раки,
И торгуют камешками греки.

Под базарно-рыночные крики
Льются поэтические строки,
И на побережье Коста-Рики
Расцветают пальмы и пороки.

Собираются в поход Мальбруки,
Раздаются рявканья и рыки,
Бизнесмены потирают руки
И журчат в оазисах арыки.

Там и тут выкидывают трюки
Политические раскоряки,
И надели узенькие брюки
Хорошо упитанные хряки.

Мне сегодня как-то одиноко,
Потому я в грезах наяву
По великолепной Ориноко
С Александром Гумбольдтом плыву.

Стаи экзотических двулапых
И поют, и стонут, и кричат,
От цветов и листьев пряный запах,
Духота и сырость словно чад.

Палачи-москиты рвут на части
Тело как клещами; кое-где
Крокодилы разевая пасти,
Хлопают хвостами по воде.

Небо как на выцветшей картине;
Издали похожий на комод,
У прибрежья в плесени и тине
Принимает ванну бегемот.

Озорством каким-то обуяны,
Так сказать валяя дурака,
Безобразничают обезьяны
И на нас взирают свысока.

Но все это лишь воображенье:
Гумбольдт умер ровно век назад,
Я же – извини за выраженье! —
Только отшлифовываю зад.

Быль за сказку принимая
          Словно Дон-Кихот,
Шестьдесят шестого мая
          Встретил я приход.

Полегоньку, втихомолку,
          И всегда пешком,
Я шагаю по проселку,
          А не большаком.

Но – ни дна ей, ни покрышки! —
          Жизнь как шустрый бес
Не дает мне передышки
          В области чудес.

На заводе, в поле, в шахте,
          Чтобы пить и есть,
Каждый день стоят на вахте
          В память или в честь.

И казенного восторга
          В сердце не тая,
Видят в лозунгах парторга
          Корень бытия.

Все кипят в ажиотаже,
          Только я пока
Ко всему бесстрастен, даже
          К Пленуму ЦК.

Когда-то в жизни давней
Я жил среди чудес,
Я был в то время павний,
Гурон иль ирокез.

Быв птичкой-невеличкой,
Я красился пестро
И действовал под кличкой
«Орлиное Перо».

Не путаясь в бумагах,
Тогда мы, например,
Не ведали о благах
США и СССР.

С трудом считали до ста,
Могли не состоять
Нигде и жили просто,
Но, так сказать, на ять.

Никто не тряс правами
На остров иль канал,
И каждый спал в вигваме,
Был сыт и твердо знал: —

Коль ночью непогожей
Он встретит существо
В штанах и с белой кожей,
Так снимет скальп с него.

А утром ставя сети,
Не знал, наоборот,
Что есть на белом свете
Уран и водород.

Да, в обществе прекрасном
В те дни шла жизнь моя,
Но я тогда был красным,
А ныне – белый я!..

О, Сергеевич Никита!
Изнемогшая в борьбе,
У разбитого корыта
Очутившись, я к тебе

О возмездии взываю;
Бывший член КПСС,
Я всем сердцем уповаю
На тебя, орлом с небес

Появись в Орле скорее,
Обезвредь старуху-фрю
И в обкоме дай по шее
Пятому секретарю!