Иван Бунин - Устами Буниных. Том 2. 1920-1953
27-го августа.
[…] Леня видел, как толпа вела женщин в одних штанах и нагрудниках, били по голове винтовкой […] будто бы за то, что путались с немцами. Слава Богу, американские власти запретили публичное издевательство. […]
По радио слышали ликование в Париже, крики, марсельезу. А когда получим вести? И какие? Бился весь Париж. […]
[Бунин:]
26. 8. 44. Суб.
Все та же погода. Вчера весь вечер и нынче ночью грохот где-то возле Cannes.
3 часа. Все небо над Ниццей в густом желтоватом дыму — д. б. горят Cagnes, St. Laurent.
27. 8. Воскр.
Жарко. Гул авионов над нами.
[В. Н. записывает 29-го августа:]
[…] В Париже образован корпус для расследования о сотрудничестве с немцами. Вот будет разделение на овец и козлищ. […] Ян сказал: — «Все же, если бы немцы заняли Москву и Петербург, и мне предложили бы туда ехать, дав самые лучшие условия, — я отказался бы. Я не мог бы видеть Москву под владычеством немцев, видеть, как они там командуют. Я могу многое ненавидеть и в России, и в русском народе, но и многое любить, чтить ее святость. Но чтобы иностранцы там командовали — нет, этого не потерпел бы!» […]
[Бунин:]
30. 8. Среда.
Был у Кл[ягина]. Там сказали, что взята Ницца. То же сказал Бахрак, вернувшийся из города. «Говорят, Ницца сошла с ума от радости, тонет в шампанском».
31. 8. Четв.
Все дни так жарко, что хожу полуголый. Оч. душно по ночам.
Перечитываю Гоголя — том, где «Рим», «Портрет»… Нестерпимое «плетение словес», бесконечные периоды. «Портрет» нечто соверш. мертвое, головное. Начало «Носа» патологически гадко — нос в горячем хлебе! «Рим» — задыхаешься от литературности и напыщенности…
А может быть я еще побываю в Риме до смерти? Господи, если бы!
3. 9. 44. Воскр.
Союзники уже в Бельгии. Финны сдаются.
Прекрасный день, райские виды. И опять — та осень!
4. 9.
[…] Нынче в 8 утра прекращены воен. действия между финнами и русскими. Взят Брюссель. Вошли в Голландию.
5. 9. Вечер.
Россия объявила войну Болгарии. День был прохл.
[Из записей В. Н.:]
9 сентября.
[…] Наших солдат5 — 15 человек — увезли на грузовике в Кастеляну. В 4 ч. они проезжали мимо нас. Забежали. Леня вынес им 3 бутылки вина. Когда я подбежала, они уже были опять на грузовике — оживленные, взволнованные. Я их перекрестила. Уехали они в штаб партизанов-коммунистов. […]
11 сентября.
[…] В Ницце арестовали и расстреляли еще двух русских. […] Арестован еще наш продавец картофеля — у него нашли много миллионов.
23 сентября.
[…] Премия Нобеля по медицине будет в этом году присуждена профессору Ал. Флеминг, за открытие пенициллина. Что это такое?
[Бунин:]
7. 10. 44. Суб.
Сентябрь был плохой. Вчера и нынче буря, ливни, холод, да такой, что нынче вечером повесил на окна занавески.
Уже давно, давно все мои былые радости стали для меня мукой воспоминаний!
Пошлый Леон Додэ — еще раз пересмотрел его романы.
[Из записей В. Н.:]
30 сент./13 окт.
[…] Кажется, зимовать придется здесь, а это очень тяжело. […]
[Бунин:]
Полночь с 22 на 23 окт. 44.
Роковой день мой — уже 75-й год пойдет мне завтра. Спаси, Господи.
Завтра в 8 утра уезжает Бахрак, проживший у нас 4 года. 4 года прошло!
Холодная ночь, блеск синего Ориона. И скоро я никогда уже не буду этого видеть. Приговоренный к казни.
[Из записей В. Н.:]
29. X.
[…] открытка от Капитана [Н. Рощина. — М. Г.]: «Горько пришлось только несчастной Е. Н. Жировой. Схватили, остригли, посадили в тюрьму и — самое тяжелое — что ее нельзя сейчас выпустить, — ее „досье“ потеряно».
— Тут уж у меня совсем опустились руки. Когда одна — много плачу. Написала за это время уйму писем. Не знаю, кто откликнется. […] Виню себя, что не дала ей знать, чтобы она ни в коем случае к немцам не поступала. Правда, ее положение, когда она взяла это место счетовода, было трагическое. В кармане ни гроша, муж пропал, содержательница пансиона ей написала, что если к 15 июня не будет внесено за Олечку 1500 фр., она берет ей билет до Парижа и отправляет к матери. […]
[Бунин:]
1. XII. 44. Пятница.
[…] Спаси, Господи. Боюсь болезни, все хочу начать здоровее жить.
По ночам кричат филины. Точно раненый, которого перевязывают или которому запускают что-нибудь в рану:
— Уу! (тоска и боль).
И заливисто гулко:
— У-у-у!
Русские все стали вдруг красней красного. У одних страх, у других холопство, у третьих — стадность. «Горе рака красит!».
[В. Н. записывает 11 декабря:]
Ляля освобождена. […] Ляля пишет: «Олечка почти с меня ростом. Что я почувствовала, увидев ее — даже не могу сказать. Мучительно, что нельзя сейчас вместе устроиться жить».
1945
[Из дневника Бунина:]
1. I. 1945. Понед.
Сохрани, Господи. — Новый год.
Уже с месяц болевая точка в конце печени при некоторых движениях. Был долгий кашель, насморк, грипп.
Топлю по вечерам, Вера сидит у меня, переписывает на машинке некоторые мои вещи, чтобы были дубликаты. И еще, еще правлю некотор. слова.
Очень самого трогает «Холодная осень». Да, «великая октябрьская», Белая армия, эмиграция… Как уже далеко все! И сколько было надежд! Эмиграция, новая жизнь — и, как ни странно, еще молодость была! В сущности, удивительно счастливые были дни. И вот уже далекие и никому не нужные. «Патриоты», «Amis de la patrie soviêtique»… (Необыкновенно глупо: «Советское отечество»! Уж не говоря о том, что никто там ни с кем не советуется). […]
[В дневнике В. Н. 16 января записано:]
Ян написал сегодня Олечке:
Милая Олечка, я нездоров,
Так что теперь не пишу я стихов.
Кроме того ослабел я сейчас —
Очень уж голодно стало у нас.
Мух, муравьев я уж больше не ем,
Все эти звери исчезли совсем.
Сыт я бываю теперь лишь во сне,
Если приснится, входит ко мне
Жареный гусь и кричит на весь дом:
«Режь меня, ешь, запивая вином».
[Бунин:]
12. 2. 45. 12 ночи.
Бедная, трогательная посылочка от Н. И. Кульман — соверш. необыкновенная женщина! Вечером прошелся, бросил ей открытку — благодарность. Холодно, мириады бледных белых точек, звезд; выделяются яркой, крупной белизной звезды Ориона.
