Степан Выскубов - В эфире Северок
- Ребята, давайте соорудим им жилье, а?
- И верно. Аида!
И тут же все принялись за дело. Пока размечали, планировали, Федотов с Балашенко принесли ломы, лопаты, топор. Работа закипела. Одни копали землянку, другие рубили сухостойные деревья на перекладины, третьи сгребали прошлогоднюю сухую листву для крыши.
Через час-другой землянка была готова, сделанная на славу: крепкая, добротная.
* * *
Наша высота 1025 - подковообразная. Для обороны лучшей не сыскать! Две стороны ее - отвесные каменистые скалы. Взобраться можно туда только с северной стороны, а с южной - с трудом. Сама вершина имеет два выступа, образующие как бы седло. Многие партизаны так и звали это место - Седлом.
На высоте разместились три партизанских отряда и штаб района с комендантским взводом. Кругом шалаши, шалаши... Много шалашей!
В вечернем сеансе связи мы передали, что противник сосредоточивает крупные силы в районах Старого Крыма, Коктебеля и других населенных пунктах. А когда вели эту передачу, почти над нами, в сторону Керчи, пролетело 26 "юнкерсов". Николай и это передал на Большую землю.
Штаб фронта уже второй раз просил Селихова отыскать и сообщить, где находятся секретные немецкие аэродромы. С этой целью неделю назад были посланы разведчики, но результатов пока мы не имели.
Дополнительный сеанс связи проводил я. Григорян отдыхал - занимался хозяйственными делами: заготавливал дрова, воду.
Вдруг на входе приоткрылся полог, и в землянку вошла разведчица Нина Залесская: Селихов разрешал ей ходить к нам.
Нина была в мужских, защитного цвета брюках, в солдатских сапогах, гимнастерке, подпоясанной офицерским ремнем, в казачьей папахе, из-под которой выбивались белые локоны. Так она выглядела в отряде Городовикова. А когда отправлялась в разведку, экипировка была сугубо штатская: платье в полоску, цветастый платок, туфли на низком каблуке...
- Вот вы где! - улыбнулась Нина. - Здравствуйте, миленькие!
Николай усадил ее рядом с собой и попросил громко не разговаривать. В землянке вновь воцарилась тишина, лишь было слышно, как в наушниках попискивала морзянка да в промежутках я выстукивал на ключе точки и тире. Через десять минут связь закончилась, я упаковал "Северок" и поздоровался с Ниной.
- А меня прислал к вам майор. Вот, передал вам, - сказала девушка, протянув бумажку.
Я развернул ее, прочитал. Это был текст радиограммы, подписанный Селиховым и Геновым. В ней сообщались координаты секретных немецких аэродромов и замаскированных танков в деревне Пролом.
- Хорошие новости принесла. Замечательный первомайский подарок, проговорил Николай.
- Вот бы разбомбили их наши соколики... - мечтательно сказала Нина. Как было бы здорово!
- Не беспокойся, разбомбят, - уверил ее Григорян.
- А знаете, я думала, что вас уже в живых нет, - после минутной паузы сказала гостья. - Вернулись мы с подругой с задания в старый лагерь. Смотрим, землянки и шалаши взорваны, нигде ни души, кругом воронки, деревья поизувеченные... Огляделись, а возле вашей землянки лежит убитый, совершенно голый человек. Подошли, а узнать не можем: так они, гады, изуродовали его. На лбу и груди вырезаны звезды, отрезаны уши, нижняя губа, живот распорот... Ужас, что сделали, изверги!
Насобирали мы листьев, прикрыли ими тело партизана. Потом сели на сваленное дерево, стали гадать, куда делись партизаны. Не могли же всех уничтожить! И в условном "почтовом" ящике не обнаружили никакой записки... Тогда решили идти в Зуйские леса. Как я рада, что вы живы! - Глаза Нины сияли.
- А мы рады за тебя, что вернулась с задания и принесла такие важные сведения, - сказал Николай.
- Ну, я пойду отдыхать, - и, послав нам воздушный поцелуй - один на двоих, - Нина исчезла.
* * *
Утром следующего дня к нам на высотку поднялся Луговой с двумя мальчишками. Один - маленький, плотный, кареглазый, с черным непослушным чубчиком. Другой - высокий, худой, русоволосый, с печальными голубыми глазами. Ребятам было лет по тринадцать-четырнадцать. Они принесли сплетенную из парашютных строп лестницу.
Луговой выбрал самое высокое дерево, подозвал мальчишек и приказал им подвесить лестницу. А сам подошел к нам, поздоровался.
- Ну как - прижились?
- Прижились.
- Вот и хорошо. - Луговой помолчал, посмотрел на мальчишек. - А наблюдательный пункт вам не помешает?
- Нет, - ответил я.
- Вот и ладно...
Луговой - будто тот, да не тот, что разговаривал с нами в первый день нашего прибытия. Тот Луговой был вроде суров и мрачен. А этот - добр, вежлив и даже шутлив. Может, тогда его просто что-то раздражало? Бывает же!
Луговой еще несколько минут поговорил с нами и ушел вместе с мальчишками.
Солнце медленно пряталось за горную гряду Терке. С низин потянула вечерняя прохлада. Лес как-то сразу, по-южному окутала темень. Лениво выползла из-за кромки деревьев белая немощная луна. То там, то здесь загорались костры. Их ломкий, колеблющийся свет пробивался сквозь кустарник, выхватывал из темноты могучие стволы, человеческие фигуры, островерхие шалаши...
9
- Как чувствуешь себя? - с тревогой спросил меня Анатолий Шишкин, едва переступив порог нашей землянки. - Заболел?
- Откуда ты взял это?
- И не болел?
Я, отпустив глаза, молчал.
- Мне говорили, что ты лежишь больной. Доктор хоть был у тебя? допытывался Шишкин.
- Был, - нехотя ответил я.
- Значит, правда, что болел?
- Не совсем так. Маленько прихворнул, конечно. Температура почему-то повысилась... Но Коля позвал доктора, он дал мне таблетки, я выпил и стал здоров.
- Тебе, Степа, никак нельзя болеть, - сказал Анатолий. - Знаешь ведь: на тебе невидимый мост между партизанами и Большой землей. Не забывай этого. А мы уходим "свечи" на железке ставить.
- Удачи вам, Толя! И вернуться всем.
- Спасибо. Ну, я побегу. Ребята ждут.
Так группа комсомольцев-подрывников Александра Иванова ушла на задание: взрыв железнодорожной магистрали Джанкой - Керчь. На опушке леса подождали вечера. А когда стемнело, двинулись в путь.
За ночь они все-таки не добрались до железной дороги. На рассвете отыскали воронку, залегли в ней: надо было осмотреться, понаблюдать за дорогой. Справа, в нескольких километрах, станция Сейтлер. Совсем рядом грунтовая дорога: по ней с восходом солнца потянулись в сторону Карасубазара подводы, женщины с котомками и узлами. Видно, люди спешили в город, на базар.
Весь день подрывники просидели в воронке, наблюдая за железной дорогой: им надо было установить, где находятся патрули, охранявшие дорогу, когда они сменяются.
Проехала по грунтовке крытая автомашина: видно, с солдатами. Потом подвода с четырьмя полицейскими, оравшими на всю степь пьяные песни. Ребятам так и хотелось их уничтожить! Но впереди важное дело - железная дорога, а предатели никуда не уйдут от возмездия.
