П. И. Бирюков - Греческий мудрец Диоген
Обсудили дело судьи и, для порядка, вызвали защитника.
– Кто скажет слово в его оправдание?
Тогда выступил Диоген и обратился к судьям.
– Господа судьи, – начал он, есть ли в вас совесть? Ведь вас хотят заставить загубить человека, ни в чем не повинного. Посмотрите, вот жена его, молодая хозяйка, стоит, а ребятишки за платье её держатся, взгляните-ка, ведь на них люду нет!
И затих говор на площади, и опустили головы судьи. А Диоген продолжал, и рассказал все, что знал он доброго об этом человеке, просил, умолял судей смиловаться, показать справедливость свою. Не словами он донял их – чистым сердцем своим, любовью, которая чувствовалась в его словах. Растопил он этой любовью железные сердца их и победил противников.
Стали совещаться судьи, и оказалось большинство на стороне несчастного. Старший судья объявил, что подсудимый оправдан.
Бросились жена и дети к нему, обнимаются. Народ загалдел, зашумел, а Диоген, сделавши свое дело, вышел из толпы да потихоньку выбрался из города и пошел домой.
Легко и радостно было у него на душе. В тот вечер он был счастлив так, как никогда не бывал.
Диоген и Вакхид
Раз Диоген пошел в рощу, стоявшую на морском берегу. Идет Диоген по этой роще и видит: сидит на дороге человек, бедно одетый, и принимается ужинать.
Развернул человек котомочку, вытащил хлебца сухого да корешков каких-то и принялся жевать.
«Что за чудо?» – думает Диоген, всмотрелся пристальнее и вспомнил, что видел и знавал этого человека еще в Афинах.
Знал Диоген, что было у этого человека богатство несметное, и жил он с безумною роскошью. Не помнил, как его звали и поздоровался:
– Здравствуй, Вакхид. Ты куда это?
– Я, я, Диоген! Вот хорошо, что мы встретились. Ведь я иду к тебе из Афин, хочу поступить в твою школу.
– Да у меня нет школы.
– Ну, что ж, я буду твоим первым учеником.
– Да чему тебе учиться от меня? Когда я уезжал из Афин, ты был так доволен и счастлив.
– Ах, Диоген, это время миновалось; видишь, я нищий прошу тебя, научи меня, как мне теперь стать счастливым?!
– Куда же девалось твое богатство? С тобою случилось какое-нибудь несчастье?
– Нет, несчастья со мной никакого не было, в 10 лет я прожил все, что получил в наследство. Зато как я жил! Ты помнишь, Диоген, ведь я был первым богачам в Афинах, у меня были дома, поместья, Фабрики, заводы, свои корабли, а в доме, где я жил, какие у меня были статуи, картины, сколько золота и драгоценных камней. Рабы и рабыни исполняли всякую мою мечту! Сколько людей мне завидовало! Я наслаждался всем этим, сколько мог, и потратил все мое богатство на великолепие, пышность, на праздники и пиры. За то теперь отчаяние берет, когда подумаю, что со мною будет!
– Ну, а когда ты так швырял деньгами во все стороны, ты, верно, много нажил себе друзей?
– Друзей? Да, у меня было много друзей тогда, когда я пировал с ними, а теперь все от меня отступились. Помоги мне хоть ты, Диоген; научи, что мне делать?
– Что ж мне с тобой делать, Вакхид? А хотел бы ты, чтоб тебе опять вернулось твое богатство?
– Еще бы, конечно! Только разве это возможно?
– Можно-то можно, только если так, то жалею тебя: трудно тебе стать счастливым.
– Да кто же мне возвратит мое богатство?
– Трудом, прилежанием, умеренностью можно все добыть. Золото в земле лежит. Копай и найдешь.
– Так-то, так, Диоген, да беда в том, что копать я не люблю. А если б и захотел, не умею. Всякой работе надобно научиться, а я ничему ее учился.
– Ну, так поступи куда-нибудь на службу, тебя возьмут, – ведь ты знатного рода.
– Куда же я поступлю? Хорошего, высокого места мне не дадут, ведь и для этого надо что-нибудь знать, а маленького я и сам не возьму. Вот еще – чтоб я стал на посылках бегать у какого-нибудь жирного барина! Нет, лучше в каторгу пойду, а туда не согласен!
– Ну, не много же тебе осталось честных путей добывать себе хлеб насущный!
– Все это я знаю, Диоген, и не о том прошу тебя; научи, как в этом моем положении стать счастливым, как в нужде счастливо жить, как быть таким бедным и вместе с тем таким счастливым, как ты, Диоген.
– Я счастлив, это правда, Вакхид, но в нужде трудно быть счастливым; ты забываешь, что я не бедняк, а богач, я богаче всех богачей всего мира, по – тому что у меня всегда больше, чем мне нужно, и я никогда ни в чем не нуждаюсь. Мне нужно так мало, что я везде нахожу то, что мне нужно, и никогда не чувствую нужды. Посмотри на меня, – ты видишь, что я здоров и крепок, – это оттого, что мне мало нужно! Я помогаю рабам в трудной работе, чтобы потратить излишек силы.
Вакхид удивленно посмотрел на Диогена.
– Тело, – продолжал Диоген, – это орудие для работы нашей души. Нужно смотреть, чтобы оно было исправно. Тогда и душе легче работать. А работы ей много. Сочувствие друга помогает ей. А друга можно найти в человеке только тогда, когда ни ты от него, ни он от тебя не ожидает подачки. И это мне сделать легче, чем кому-нибудь другому. И у меня есть друзья, и они утешают меня.
– Это все так. Диоген, а все же погляжу на тебя – кормишься ты бобами да кореньями, одет в дерюгу, а живешь, говорят, в конуре.
– Зато у меня есть и дача. Хочешь жить со мною, – летний дом у меня по просторнее. Вот здесь недалеко, на морском берегу есть пещерка, я там ночую. Славно там ночью бывает: воздух такой легкий, в соседней роще соловьи поют, а вдаль посмотришь – синеет море бесконечное. Волна прибойная все шумит, напевает какую-то жалобную песню. Хорошо там, пойдем постель мягкая; я тебе сухих листьев подкину. Стол каменный для закуски. Пойдем.
Поморщился Вакхид, а делать нечего, некуда деться; согласился. Пошли.
Недолго они пожили вместе. В первую же ночь Вакхид не мог ни на минутку заснуть. Ворочался с боку на бок да вспоминал, как он спал на лебяжьем пуху да на мягких подушках.
Поутру встали. Надо завтракать. Диоген пошел, набрал ягод, вытащил хлеба из котомки, сам поел и гостя угостил тем же.
Вакхид пожевал, – не вкусно. Диоген насытился, а Вакхид только вздыхает о своих прежних обедах.
«Ну? – думает Диоген, – недолго поживет здесь мой гость-ученик. Не по нем придется мое учение».
А все-таки попробовал, поговорил с ним о том, как бы ему теперь начать жить. Да только плохо слушал его ученик, так Диоген и бросил.
«Не того, – думает, – ему надо».
Вблизи пещеры, где жил Диоген, на морском берегу стояла рыбацкая хижина. Жил в ней рыбак с женою и тремя дочерями. Вышли Диоген и Вакхид из пещеры, и пошли по берегу моря. А дочери рыбацкие в то время у хижины сидели, невода чинили. Увидал их Вакхид, и откуда прыть взялась.
– Пойдем – говорит, – поскорее, мне хочется на этих красавиц поближе взглянуть, – и глаза у него заблестели.
